Иеромонарх революции Феликс Дзержинский - Алексей Александрович Бархатов
– Так, может, мы просто грибники плохие? – тяжело взглянул на него Дзержинский. – Действуем примитивно, наобум, как налетчики – только обыски, засады, облавы… И этим лишь заставляем врага усиливать конспирацию, изобретать новые легальные прикрытия. Я думаю, здесь вовсе не зазорно поучиться у тех, кто ещё недавно выслеживал и ловил нас, революционеров, и дело своё знал туго. В жандармы ведь не абы кого брали. От офицера требовались следующие условия: потомственное дворянство, окончание военного училища по первому разряду, не быть католиком, не иметь долгов и пробыть в строю не меньше шести лет. Конечно, не все их методы нам подходят. Но что касается агентурной и профилактической работы здесь есть над чем подумать.
В этой среде у нас нет своих людей, не на кого опереться, нет оперативной информации. А время не терпит. Единственный выход – внедриться туда кому-нибудь из чекистов, из тех, кто меньше других бывает в городе, не был задействован ранее в задержаниях и допросах. Безусловно, это связано с большим риском. Но других средств у нас пока нет. Надо действовать быстро, решительно, но продуманно.
– Разрешите, Феликс Эдмундович? – поднял правую руку, а левой не торопясь пригладил свои пышные усы кряжистый и по-мужицки обстоятельный Василий Фомин. За ним были закреплены вопросы борьбы со спекуляциями. Дождавшись кивка Дзержинского, он сообщил: – С Петроградского железнодорожного узла сообщили, что на запасных путях ждет отправки крупный эшелон. Мы подъехали. А там целых восемьдесят грузовых автомобилей марок «Форд» и «Тальбот». По документам принадлежат американской миссии Красного Креста и предназначены для отправки в Румынию, в распоряжение главы миссии в Яссах полковника Андерсона.
А мы ведь с вами, Феликс Эдмундович, ещё в ВРК установили, что американский посол Дэвид Френсис имеет связь с Калединым. Поэтому решили проверить. И точно – при обыске обнаружили телеграмму этого Андерсона сопровождающему груз полковнику Колпашникову с указанием, чтобы он получил у господина Френсиса сто тысяч рублей, сопровождал автомобили до Ростова и там ждал дальнейших инструкций. Понятно каких – Ростов от Румынии-то далеко, а от Каледина близко. Мы выяснили, что Колпашников ранее служил военным атташе нашего посольства в Вашингтоне.
В. И. Межлаук, Ф. Э. Дзержинский и А. Я. Беленький.
[РГАСПИ]
– Молодцы! – одобрил Дзержинский. – Эшелон задержать. Доложить наркому иностранных дел товарищу Троцкому и провести свое следствие. Обратите особое внимание на этого полковника Колпашникова, его связи и его команду.
– И кстати, товарищ Беленький, – повернулся Феликс к другому сотруднику. – Я как раз только что получил депешу от товарища Троцкого. Вот он пишет: «Товарищ Дзержинский! Необходимо учинить ревизию и ликвидацию агентства «Космос». Было бы хорошо, если бы Вы дали это поручение Леониду Николаевичу Старку, нашему комиссару по ПТА. Жму руку. Троцкий». Ордер я дам. Вот только печати у нас пока нет. Придется заверить печатью ВЦИКа. Леонида Николаевича я хорошо знаю, нас ещё Горький с ним на Капри знакомил. Человек надёжный. Но только он – поэт, а вы – чекист. Помогите ему. Типографии ведь за вами закреплены? Так?
– Так, Феликс Эдмундович. Знаю я этот «Космос», – дернул усами Арон Беленький, знакомый Феликсу ещё по Краснопресненскому району. – Ложь ведрами льёт. Но владелец агентства – подданный Великобритании Лич, скользкий тип.
– Ну тогда тем более. Разберитесь и помещение непременно опечатайте, – коротко завершил председатель.
От внимания Феликса, конечно, не укрылся недовольный, ревнивый взгляд Яковлева. Тот тоже познакомился со Старком на Капри, и Дзержинский знал об этом, но задание дал не ему. Маленький урок дисциплины никогда не помешает.
Глава 13
А где взять кадры и опыт?
Три легковых и один грузовой автомобиль для ВЧК выделили, а то сколько же можно за день по каждому оперативному случаю соединяться с гаражом Смольного и при этом ещё и ожидать, когда телефонный номер 1—19 освободится.
Сам Дзержинский с первого же дня отказался от необходимости тратить время на поездки с Гороховой в свою квартиру и обратно. И время, и горючее вполне можно сэкономить. Оборудовал себе походную кровать, перевез минимум самых необходимых пожитков, а других у него, собственно, никогда и не было, и в результате сутками не покидал рабочего места. Сотрудники входили к нему свободно, практически в любое время, да и телефоны почти не умолкали. Особенно этот, висящий за спиной, – настенный деревянный «Эриксон». Вести из него приходили какие-то мрачные. Похоже, недаром народ эти настенные аппараты «гробами» прозвал.
Правда, часть забот по обеспечению его кратковременного отдыха взял на себя тот же Григорий Кириллович Сорокин, принявший обязанности личного курьера и в какой-то степени если не тело-, то здраво-охранителя. Чуткий слух прикоснувшегося к подушке, но ещё не уснувшего Феликса не раз доносил сорокинский говорок из приемной: «Погоди, голубок ты мой, господин председатель только что заснул. Дай ты ему хоть полчасика». Он так и не перешёл на обращение «товарищ», продолжал именовать Дзержинского «господином», а для остальных сотрудников выбрал отеческое обращение «голубок». Никто не обижался, только между собой и сами стали именовать его «Голубок».
Вот и сейчас Феликс сквозь дрёму услышал, как Сорокин вполголоса увещевает кого-то не тревожить начальника. Улыбнулся – шепот или тихий голос на самом деле заставляет рассудок напрягаться и вслушиваться больше, чем обычная речь. Это обратный эффект – как в театре, когда люди пригибаются, идя между рядами во время представления и этим привлекают куда больше внимания. Он встал, расправил гимнастерку под широким ремнем и сам открыл дверь в приемную. Там оказался нынешний секретарь коллегии Ильин.
– Разрешите, Феликс Эдмундович? Я понимаю, что уже за полночь, но я как раз и хотел выбрать такое более-менее тихое время…
– Да проходите, проходите, Иван Ильич! Что-то срочное?
Феликс пару раз поотводил назад плечи, чуть размялся, вернулся к совсем недавно покинутому столу, включил лампу и показал Ильину на кресло.
– Вы говорили, что нужен свой человек в офицерской среде, а я ведь вот как раз сижу тут с бумагами, меня как чекиста пока никто не знает… – робко начал Ильин.
Дзержинский внимательно окинул глазами статную фигуру двадцативосьмилетнего сотрудника, обратил внимание на руки,
