Одна маленькая жизнь. В поисках следов - Маттиас Клингенберг
Суть отношений Анны и бабушки с дедушкой трудно понять. На протяжении многих лет она помогала по хозяйству – готовила, стирала, ухаживала за большим садом. Без неё они не смогли бы целыми днями находиться в парикмахерской. В качестве благодарности она получала от деда придирки и унижения. Если он подвозил её, то высчитывал долю за бензин до последнего пфеннига. Если Анны не было рядом, о ней неприкрыто сплетничали даже в присутствии внуков. Вероятно, отношения между убеждённым социал-демократом Альфредом и голосующим за СвДП владельцем парикмахерской Карлом подливали масла в огонь. Я думаю, дед презирал Альфреда как рабочего и ставил себя гораздо выше. Насколько любящим и заботливым Карл был со мной, собственным внуком, настолько невыносимо и грубо мог обходиться с другими. Он не был знаком с музыкантом Фрэнком Заппой, но следовал девизу, который тот высказал в одном из интервью: «Каждый – засранец. До тех пор, пока не докажет обратного». Сам Карл формулировал это так: «В каждом человеке ты должен видеть жулика».
В архиве Анны и Альфреда есть письмо Карла, касающееся всё того же вопроса о наследстве:
Дорогая Анна!
Посылаю Тебе чек на 1545 ДМ и расписку, которую я прошу подписать немедленно вернуть. Прошу не предъявлять чек до 1 августа 1959 года. Я дал указание ссудно-сберегательной кассе не оплачивать его до тех пор, пока я не получу расписку. Сумма рассчитана следующим образом.
За 1 августа 1960 500 ДМ
За 1 августа 1961 500 ДМ
За 1 августа 1962 500 ДМ
Проценты на 1500 ДМ 3 % с 1.8.1958 по 31.7.59 45 ДМ
–
1545 ДМ
Надеюсь, что изложенный выше порядок придётся тебе по душе
с сердечным приветом Тони и Карл
То есть Анна не согласилась с идеей, которую Карл хотел «продать» Шлагману как принадлежащую самим свояченицам? Или Карл всё-таки передумал? Возможно, письмо так и не было отправлено адвокату или адвокат Шлагман отсоветовал реализовывать эту весьма странную идею.
Карл был не в ладу с сёстрами жены, он не доверял им и поручал решение всех наследственных вопросов адвокату. Конечно, мы не знаем, что за споры возникли в процессе получения наследства. Возможно, он и вовсе не виноват в том, что отношения были настолько прохладными.
Трудно поверить, но 22 июля 1959 года он действительно дал указание ссудо-сберегательной кассе не производить никаких выплат: «Прошу не гасить следующие чеки до тех пор, пока я не дам на это своего согласия. Чек № 001406 на сумму 1 545 ДМ, получатель фрау Эльзе П. […], чек № 001407 на сумму 1 545 ДМ, получатель фрау Анна Х. […], чек № 001408 на сумму 1 545 ДМ, получатель фрау Герда Б. […]».
К сожалению, расписки, которые Карл требовал от своячениц, не сохранились. Скорее всего, речь в них шла об отказе бенефициарок от любых дальнейших претензий к Карлу и Тони. Вообще-то, я не думаю, что оплата кроссированного чека может быть привязана к дальнейшим обязательствам; банк почти наверняка не пошёл бы на такую процедуру.
Карл не доверял даже тёще, которой как-никак был обязан своим делом. 12 октября 1954 года он пишет адвокату Дикхофу, проживающему в соседнем райцентре:
Уважаемый господин адвокат
Я только что узнал, что моя тёща Анна С. и моя свояченица фрау Эльзе П. были в вашем бюро по поводу договора о передаче прав собственности. Я обеспокоен этим, и был бы крайне признателен, если бы вы смогли ответить на следующие вопросы. 1. Что мои тёща и свояченица хотели от вас. 2. Мне трудно это представить, но может ли договор в каком-то из его пунктов быть оспорен. 3. В договоре указано, что земельный участок передаётся моей жене Тони К. вместе со всеми значимыми и незначимыми объектами. Идёт ли речь только о здании, земле и почве или также о ручных тележках, лестницах и другом движимом имуществе. […] Пожалуйста сообщите мне об этом как можно скорее.
с почтением
Карл Крюгер
Постскриптум ещё раз демонстрирует степень недоверия между родственниками: «Если Вы ещё не отправили копии договора о передаче прав собственности оставшимся свояченицам и если в этом нет необходимости, я прошу Вас больше никаких копий не отправлять. О договоре они уже были проинформированы тёщей. В.У. [вышеупомянутый – прим. авт.]». Не просто недоверие, а откровенный страх потерять всё, ведь свояченицы могут оспорить договор передачи парикмахерской и прилегающего к ней дома. Вполне возможно, опасения были оправданными. Не берусь оценивать негативную роль во всём этом своячениц и их семей, но всё же меня пугает то, как люди, принадлежащие одной семье, относились друг к другу.
К сожалению, этот стиль общения распространяется и на переписку Карла с его собственными братьями и их семьями. Речь снова идёт о деньгах. И снова уместны обе присказки: «Пусть всё идёт своим чередом» и «С деньгами дружбе конец». В письмах сквозят взаимное недоверие, горечь, мелочная ограниченность, всезнайство и уничтожающее любые возможные отношения «ты мне – я тебе». Порой говорят: «Кровь не водица» – но здесь на ум приходит строчка из песни Мариуса Мюллера-Вестернхагена: «Я верю только в Дойче банк, он всегда заплатит нал».
Мать Карла жила у его брата Отто в Кренвинкеле (сейчас он стал частью города Лангенхаген, что неподалёку от Ганновера). Время от времени Карл привозил её к себе погостить. 26 февраля 1961 года, когда она вернулась в Кренвинкель после длительного пребывания у Карла, он написал брату и его жене Эмми:
Ну а теперь, дорогая Эмми, к финансовым вопросам, которые Ты поднимаешь в своём письме: твой расчёт неверен. Хотя наша бабушка привезла с собой 150 ДМ в трёх конвертах, по 50 ДМ в каждом, и Ты сообщила, на какие цели должны были пойти эти деньги, и это же было указано на каждом конверте, однако деньги в конвертах были рождественскими подарками […] Для самой бабушки также был конверт с 50 ДМ. Эти деньги ты никак не можешь учитывать, поскольку, так уж повелось, бабушка дарит своим детям и внукам на Рождество и дни рождения радость в виде
