На линии огня - Михаил Сидорович Прудников
Других я помнил только по именам или знал только в лицо, но тем не менее был уверен, что все эти люди постоянно готовы на подвиг во имя Родины, ибо они совершают его в условиях партизанской войны ежедневно.
И еще одно обстоятельство определяло выбор бойцов этого отряда для выполнения поставленной перед нами задачи: в нем была Шура Виноградова — надежный и, можно сказать, опытный разведчик.
Она была еще совсем юна, всего-то девятнадцати лет от роду. Родилась в деревне Светча Новокарельского района Калининской области в семье карела, с детства хорошо знала немецкий язык. После переезда семьи в город Калинин окончила семь классов и устроилась работать на ткацкую фабрику «Пролетарка».
В свое время Шуру романтика позвала на новостройки Родины, и в апреле 1941 года она уехала на строительство аэродрома в Брестскую область. Здесь ее и застала война.
С толпой беженцев Шура оказалась уже в оккупированном Минске. Захваченная врасплох бурными событиями войны в незнакомом городе, девушка была растеряна, не знала, что делать, как жить дальше.
С детства Шура знала, что свет не без добрых людей, и не однажды убеждалась в этом. Но когда в кишащем фашистами Минске девушку вдруг окликнула совершенно незнакомая пожилая женщина и сразу приняла горячее участие в ее судьбе, она на всю оставшуюся жизнь поверила в истинно доброе сердце нашего народа.
Оказавшись в семье Кашпир — такой была фамилия окликнувшей Шуру женщины и ее мужа, — она понемногу успокоилась, оттаяла, согретая их заботой и лаской, а затем постепенно стала сама разбираться в обстановке, прикидывая, что ей делать дальше.
Тут она узнала о страшной судьбе дочери приютивших ее людей. Эту девушку пьяные немцы изнасиловали и расстреляли на глазах родителей.
Слушая рассказ старого Кашпира о семейной трагедии, Шура поняла, что ненависть может быть сильнее страха, и, пожалуй, впервые сознательно ощутила беспредельную ненависть к фашистам. До сего дня они были для нее некими пугающими чудовищами; теперь же навсегда стали врагами. Врага не бояться надо, с ним, чтобы побеждать, надо бороться, поняла Шура. Уже более решительно девушка отправилась в минскую комендатуру и там, используя знание немецкого языка, довольно быстро получила удостоверение, разрешавшее проживание ее в пределах Белоруссии.
Случай с Шурой не был исключением для Кашпиров, в их доме то и дело появлялись какие-то люди, нуждавшиеся в помощи. Получив ее, они так же тихо и исчезали. К Шуре Кашпиры относились как к дочери, но все же, чтобы не быть в тягость им, девушка решила устроиться на работу.
Старик Кашпир без одобрения отнесся к этому ее намерению:
— Есть другие дела, которыми стоило бы заняться.
— Какие? — спросила Шура.
Старик доверительно рассказал ей, что из лагеря военнопленных можно спасти одного, а с хитростью и двух, а то и трех красноармейцев. Это был повсеместно применявшийся советскими людьми на оккупированной земле способ «узнавания» родственников. Таким образом Шуре удалось освободить в разные дни Яшу Березко, Ивана, Юрия, Петра и еще нескольких товарищей, чьи фамилии, к сожалению, Шура не запомнила.
Это и стало первым приобщением Шуры к будущей подпольной работе.
Кашпиры помогли освобожденным получить виды на жительство, и когда все удачно обошлось, они поселились все вместе в одной из пустовавших квартир. Шура заходила к ним в гости и вскоре поняла, что ребята не хотят мириться с оккупацией, вынашивают какие-то секретные планы. А потом у них появилось оружие, и тогда они стали пропадать где-то по ночам, тщательно скрывая от посторонних глаз эти свои отлучки.
Видимо, какая-то ошибка в организации дела или нарушение конспирации привели их к беде. Стараясь расширить свои ряды, ребята привлекали в свою группу все новых и новых людей, и вот один из них — некто Федор, оказавшийся отпрыском белоэмигранта, — заподозрил в ребятах подпольщиков и однажды, явившись на квартиру, выстрелил Петру в живот со словами:
— Подохнешь, как собака, медленной смертью!
Не мешкая, Шура побежала в немецкий госпиталь: Петр истекал кровью. И опять знание языка сыграло свою роль — ей удалось уговорить врача принять «родственника». Постепенно Петр выздоравливал. И тут до него дошел слух, что из госпиталя он будет отправлен в лагерь. Кашпиры помогли ему избежать фашистской неволи, организовали побег из больничной палаты.
В это же время были арестованы Яша Березко и другие его товарищи, а еще день спустя полицаи пришли за Шурой.
Впрочем, на допросе в полицейском участке девушке удалось убедить начальника городской полиции в том, что ее отношения к Яше были чисто личными.
Шуру выпустили, но оставаться у Кашпиров ей было опасно, как и вообще в городе, особенно после нескольких случайных встреч с начальником полиции Петровским — Шура носила в тюрьму передачи для Яши Березко и его товарищей и попадалась на глаза часто бывавшему там фашистскому прихвостню.
На семейном совете Кашпиры решили, что Шуре надо покинуть Минск, и однажды утром она ушла из гостеприимного дома не то что не имея определенного адреса, но даже не зная, куда податься, чтобы можно было вновь продолжить борьбу с оккупантами.
Хорошо еще, что своевременно оформленные документы давали Шуре возможность перемешаться по Белоруссии, и она то тут, то там останавливалась на несколько дней в надежде найти новых друзей. Однако пока что ее преследовали лишь одни неприятности: районные власти с подозрением относились к заезжей девушке. Однажды Шуру едва не включили в список отправляемых в Германию. Бургомистр требовал взятку, но деньги, которые дали Шуре Кашпиры, уже кончились и откупиться было нечем.
Вce же от бургомистра удалось отделаться согласием пойти в прислуги к начальнику районной полиции Юзефовичу, вся семья которого ревностно, самозабвенно служила фашистам. Партизаны потом говорили, что Шура помогла им рассчитаться с Юзефовичами за все их кровавые злодейства.
У Юзефовича был хутор, на котором работала Шура и другие подневольные девушки. Вот на него-то в отсутствие старшего Юзефовича и нагрянули наши бойцы. Воздав по заслугам родственникам предателя, партизаны решили разгромить полицейский участок, в котором в это время находился главным палач со свитой полицаев. Ввязываться в открытый бой смысла не имело, и они решили применить хитрость — попросили Шуру отправиться туда и сообщить, что на хутор напали неизвестные.
Юзефович поддался на приманку, бросился на хутор со значительными силами полицаев, а наши бойцы в это время разгромили гнездо гитлеровских холуев. Впоследствии районный начальник полиции, которого, что называется, провели на мякине, имел большие неприятности от начальства.
Шуре же не
