Часть 4. Приполярный Урал. Саранпаульская экспедиция - Александр Викторович Виноградов
Мартин рассказал мне, что он подошёл к зверю метров на 35 и единственной пулей в голову уложил зверя. Эту пулю, сильно смятую, он достал и отдал мне. Я её долго хранил, но потом она пропала в многочисленных наших ящиках. Ружьё он моё похвалил.
В декабре мне из экспедиции переслали письмо группы ленинградских горных туристов под руководством Рудольфа Никанорова. Они обращались к геологам, которые имели зимнее базирование в районе их планируемого лыжного перехода по Северному и Приполярному Уралу с просьбой дать им недельный приют и отдых на длительном маршруте. Я их пригласил посетить нашу базу, отдохнуть, помыться. Дал примерные координаты и предупредил о сигналах при проведении нами взрывных работ.
Через некоторое время в экспедиции возник вопрос о проведении поисковых работ на россыпное золото нашим участком в верховьях рек Парья, Толья, Няйс и их ближайших притоков. Если Парья протекала в нескольких сотнях метров от нашего жилья, то в верховьях Няйса требовалось провести предварительную рекогносцировку местности, найти подходящее место для жилья.
Выход в этот район мы наметили с Кимом Высоцким в середине февраля – было уже и теплее, и светлее. Расстояние было около 19 км по очень глубокому снегу. Это характерно для граничащей с гольцами границы лесов – снег сдувается ветрами с гор и оседает в лесистой местности. Кстати говоря, по этой же причине через 2-3 недели пришлось отказаться от аренды оленьих упряжек и отправить Анямовых назад, в Няксимволь. Снега преодолевались оленями с трудом, а уж о поклаже и говорить было нечего.
Вышли с Кимом рано утром на широких лыжах – голицах и только к вечеру добрались до места. Там стояла рубленая изба, довольно старой постройки и неизвестного происхождения размером примерно 5 на 6 метров. Внутри стояла старая-престарая железная печь с прогнившими местами боками. Пол земляной и небольшие нары. Небольшое оконце в стене.
Меньше года назад, в декабре 1961 года, здесь стоял наземный отряд геофизиков партии А.А. Латыпова, и произошла трагедия – погибла повариха отряда, женщина средних лет. Как рассказал очевидец – Коля Огнев, у них кончались продукты, вертолёта не было, и пришёл самолёт АН-2 для сброса. Предварительной договорённости о мерах безопасности между участниками операции, видимо, не было. Повариха вышла из избушки, стала наблюдать за сбросом и что-то не доглядела. В один из моментов летевшая сверху мороженая свиная туша ударилась прямо в угол рубленого венца избушки и выбила кусок дерева из чашки бревна. Этот кусок попал ей прямо в висок и убил наповал. После этого её положили в снежный сугроб и присыпали снегом. Сообщили на базу партии о случившемся. Оттуда, видимо, ещё куда-то. Никто на расследование не приезжал. Позднее прислали оленью упряжку и вывезли тело в г. Ивдель для похорон. Это был как раз период, когда партия из Салехарда уже ушла, а в Саранпауль ещё не пришла – некоторое безвластие. Поэтому никто даже не был наказан и человека "списали". Место скола на углу избушки было хорошо видно и сегодня. Такие истории, даже произошедшие год назад, конечно же не прибавляют оптимизма при ночёвке в таких забытых Богом местах.
Мы осмотрели окрестности. Полкилометра ниже впадала речушка таких же размеров, как Няйс. Отсюда хорошо был виден голец вершины Турман-Нёл. Разожгли печь, сварили чай в консервной банке, которую взяли с собой. Печь настолько была дырявой, что не понадобилось даже зажигать свечку – было достаточно светло. Мешков спальных мы с собой не брали, и всю ночь пришлось корчиться на нарах от холода, который начал заходить во все щели после того, как прогорела печь. Попозже вдруг появились полчища мышей. Они бегали толпами по всей избушке, пищали и шуршали сухими прошлогодними листиками и кусочками старых бумажных обёрток. Появление в их владениях через год новых живых существ произвело на них такое неизгладимое впечатление, что некоторые из них, самые храбрые, решили познакомиться с нами поближе и стали залезать к нам на нары и бегать по нашим телам, особенно, когда печь погасла совсем, и наступил кромешный мрак. Спать нормально уже было невозможно. Кроме мышей, мешали звуки февральской пурги и сильный скрип деревьев, доносившийся с окрестностей.
Поднялись рано, вскипятили чаю, покушали. Закончив рекогносцировку местности, пошли в обратный путь. Нашу лыжню за ночь полностью занесло снегом, но след всё-таки был виден, и мы через несколько часов достигли базы участка.
Заложенные в пойме р. Парья шурфы на россыпное золото успешно продвигались. Но бить мы их могли только до уровня грунтовых вод, т. к. никакой водоотливной техникой не располагали. Ближе к руслу реки попадались довольно крупные валуны, которые мы разбивали накладными зарядами – толовыми шашками с электродетонаторами. Промывку песков вели выборочно и послойно по 2 ендовки с проходки 0,2 погонных метра шурфа. Промывка проводилась в сибирских деревянных лотках.
Однажды произошла достаточно курьёзная история. Пришёл геолог с промытым шлихом – в нём была видна хорошая весовая золотина с острыми краями. Причём её цвет и фактура очень походила на высокопробное червонное золото. Я тут же дал радиограмму начальнику экспедиции, а он велел немедленно, ближайшим вертолётом отправить шлих в Саранпауль. Я вылетел в Саранпауль и принёс шлих В.А. Чепкасову. Он развернул пакет, увидел золотину, подивился её величине. Тут же вызвал Каменеву С.Н., которая занималась шлихами, и велел произвести все замеры, обвесы и прочее. Через какое-то время он её вызвал снова и спросил, какой у золотинки вес? Она почему-то была очень смущена и тихо сказала, что золотинки больше нет. Чепкасов В.А. возмущённо воскликнул: "Как так? Почему нет?". Она ответила, что золотинка растворилась в кислоте. Наступила немая сцена. Все знали, что настоящее золото растворяется только в "царской" водке, но никак не в какой-то кислоте. Тогда он рассмеялся и обратился ко мне с вопросом: "Что за мусор мог оказаться у нас в шлихе?". Я подумал и сказал, что, видимо, это был кусок медной оболочки корпуса электродетонатора, которым взрывали валун в шурфе. Все с этим согласились.
По пройденным шурфам в долине Парьи золота так и не оказалось, и поисковые работы там были прекращены. А в верховьях Няйса их при моей работе в те годы и не начинали.
Попутно с этим тут произошла и другая история. Вертолёт МИ-1, на котором я должен был доставить золотину с участка в Саранпауль Чепкасову, должен был по заданию сделать
