Часть 4. Приполярный Урал. Саранпаульская экспедиция - Александр Викторович Виноградов
Старик Анямов стоял тут же на обочине, и на него это произвело такое впечатление, что он воздел руки к небу, туда же поднял глаза и начал что-то говорить по-мансийски, видимо обращаясь к своим Богам. Через короткое время машина уже стояла на ровной земле, и всё так же сыпала роем искр. Минут через 10 мы услышали постукивание в работающем двигателе и заглушили его, не рискуя ехать на нём в Толью. Главное было сделано – без посторонней помощи мы достали оба трактора. Токарный станок оставили на месте до лучших времён, которые, как оказалось, наступили лишь через 35 лет, когда любые металлообрабатывающие станки можно приобрести в любых количествах, часто просто за символическую плату. Это были 90-ые года, когда металлообрабатывающие производства начали разоряться, а оборудование продавалось на металлолом.
Вскоре узнал, что в Саранпауль на работу заведующим мехмастерскими приехал Польщиков Н.И. с женой, а вот Егорова Л.Г. не отпустили – его сняли прямо с нашего самолёта в Ивделе, откуда он собирался прилететь на смотрины и переговоры в экспедицию, и назначили главным механиком Северной экспедиции.
15 января утром я вылетел на участок в горы. База располагалась в долине речушки Парья, притока р. Тольи в самых её верховьях. Самое интересное в том, что на двух смежных планшетах 200-тысячного масштаба эта база и сегодня значится как "Геологическая база Турман". Подготовка к зимней работе была проведена ещё ранней осенью. Был построен большой барак для рабочих, барак для жилья и конторы ИТР, баня, пекарня. Причём пекарню я узнал, так как летом в один из своих приездов сюда, меня попросили сделать в камне взрывом подходящую для выпечки хлеба выемку. Для этой цели я рядом с базой нашёл очень крепкие, вертикально стоящие крепкие сланцы. После взрыва там образовалась выемка с вертикальными стенками. Сверху её накрыли толстым листом металла, наложили сверху камней и всё засыпали землёй. Спереди поставили заслонку из тонкого металла. Выпечкой хлеба занималась жена Попика, который здесь же работал проходчиком, перейдя сюда из Хобеинской партии. Конструкция печи оказалась очень удачной. После того, как её протапливали хорошей порцией дров, естественный камень с трёх сторон хорошо нагревался и очень долго сохранял тепло. Хлеб никогда не пригорал и не бывал сырым. Это была лучшая пекарня в полевых условиях – вкуснее хлеба я и не едал.
Барак для ИТР был порядочных размеров. Он имел с одной стороны общие нары человек на 5-6, потом стояла большая печь из 200– литровой бочки, и с другой стороны были ещё одни маленькие нары человека на 3. В середине стоял большой стол для камеральных работ. Нары тоже были высланы войлоком, как на Хобею, но вши по нему не бегали, т. к. все мылись в бане. Из ИТР на участке были старший геолог Ким Высоцкий, радист Вася Завалишин, и техник-геолог Нина Косенкова – к моему удивлению, та самая симпатичная девушка, которую я летом встречал здесь и в конторе экспедиции. Пока я ходил по объектам, быстро стемнело. В январе в этих широтах световой день всего около 3 часов. Зажгли свечи – электростанции у нас не было – и стали смотреть разные деловые бумажки. Потом пошли спать. Я стал искать свой спальный мешок на больших нарах, но его там не оказалось. Ребята мне сказали, что они его положили на маленькие нары, там, где спала также и единственная девушка Нина. Я возражать не стал. Пришлось залазить в свой мешок в присутствии девушки. Нам обоим настолько понравилось быть рядом, что спим вместе уже почти 50 лет.
Хорошо запомнилась мне там еда, которой я уже давно не вижу. Кроме вкусного хлеба в достатке у нас было венгерское лечо в больших 5-литровых банках и очень жирная настоящая краковская колбаса. В достатке были и колбасный фарш в банках, и сгущёнка, и настоящее сливочное масло, которое тоже не выводилось. Правда, оленина всем уже приелась на котлопункте – хотелось чего-нибудь получше, но никто ничего предложить не мог.
Через день прибыли Анямовы с оленьими упряжками. При разговоре Мартин сказал мне, что питаться с отцом они будут отдельно своей пищей, но что нужно, будут брать у нас со склада под запись, как все это делали – живых денег на участке не было ни у кого. Потом он спросил: "Есть ли у нас свежее мясо?" Я ответил, что только оленина, но она уже всем обрыдла. Он спросил: "Возьмём ли мы у них свежую лосятину из расчёта 50 копеек за 1 кг?" – "Конечно!" – ответил я, но добавил, что в радиусе 10 км никто из наших не видел даже следов лосей! У них на двоих была одна одностволка 20-го калибра, и он попросил у меня ещё одно ружьё. Я ему дал свою двустволку 12 калибра и несколько патронов, заряженных пулями Бреннеке. Они тут же встали на камусовые лыжи, и оба быстро скрылись из вида.
Я уже и забыл про них, когда часа через 2 вдруг приходит Мартин и отдаёт мне ружьё. Я подумал, что решили охоту перенести на другой день. Но он вдруг говорит, что надо выделить ему людей для переноски мяса – весь народ очень удивился такому быстрому успеху. Отрядили ему четырёх человек, и они ушли. Ещё через полчаса подходит дед Илья и начинает знаками мне объяснять, что он тоже завалил лося и просит людей для переноски мяса. Тут вообще возникла немая сцена – все просто обалдели. Дал ему тоже людей. Через пару часов появилась первая группа. Часть мяса они несли в рюкзаках, а оставшаяся часть была завёрнута в снятую шкуру
