Лев Каменев: «Я не согласен» - Анна Сергеевна Кочетова
Нападки на оппозицию посыпались с самого начала съезда. Сталин в своем докладе упомянул, что данные о дифференциации в деревне, которые приводят ленинградские организации, несусветная чепуха, а Центральное статистическое управление постоянно путается в цифрах о хлебно-фуражном балансе[205]. Не мог Сталин и не упомянуть о дискуссии, которая возникла в партии, однако выразил уверенность, что «партия быстро ее преодолеет, и ничего особенного случиться не может».
Резолюция о работе среди деревенской бедноты и недопущении дискуссии между лидерами фракций
8 октября 1925
[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 57. Л. 2]
Зиновьев же решил высказаться на съезде о той полемике, которая была направлена против ленинградской организации. Говоря о разногласиях, Зиновьев в подробностях рассказал о статьях Бухарина, его лозунге «обогащайтесь», рассказал об обращениях «четверки» и о запрете публикации статей Крупской и Каменева. Однако выступающие следом Бухарин, Рютин, Постышев, Петровский, Микоян и все остальные под громкие выкрики поддержки «растоптали» Зиновьева и его доклад, обвинив его в организации фракции и попытках срыва нэпа.
Траурная процессия с гробом М. В. Фрунзе. Впереди идет К. Е. Ворошилов; у гроба – С. М. Буденный, В. В. Куйбышев, М. Ф. Шкирятов, Е. М. Ярославский, А. И. Рыков, Л. Б. Каменев, Г. Е. Зиновьев и другие
3 ноября 1925
[РГАКФД. В-264]
В итоге Каменеву вместо доклада пришлось просто отбиваться от нападок и защищать взгляды оппозиции. Лев Борисович говорил, что убежден в неправильности линии партии и считает своим долгом предупредить партию об этом:
– Вы можете нас за это обругать, можете наказать, можете за это открыть по нам огонь, можете сказать, что мы очень плохие люди, но это не остановит нас перед тем, чтобы сказать, в чем, по-нашему, заключается та ошибка, на которую партию пытаются толкнуть.
В своем докладе Каменев постоянно жаловался, что им до этого запрещали выступать и именно поэтому партия не знает всех проблем, а съезд – единственное место, где они могут озвучить свои взгляды.
Говорить Каменеву не давали. Его постоянно перебивали с мест. Ему приходилось повышать голос, чтобы перекричать, шум, смех и оскорбления. Однако Лев Борисович был настолько возмущен нападением выступающих на Зиновьева и непониманием сути проблем, что больше не собирался с ними церемониться:
– Товарищи, до тех пор, пока я стою на этой трибуне, вы меня не заставите замолчать, как бы громко ни кричала кучка товарищей.
Каменев вновь и вновь критиковал взгляды Бухарина, настаивал, что им «прикрашивается» нэп и скрывается оживление в деревне капиталистических элементов – кулачества и нэпманства:
– Я товарища Сталина упрекал на ряде совещаний, я повторю это перед съездом: ты вряд ли согласен с этой линией, но ты ее прикрываешь, и в этом твоя ошибка как руководителя партии: ты твердый человек, но ты не даешь партии твердо отвергнуть эту линию… Теперь я вижу, товарищи, что товарищ Сталин целиком попал в плен этой неправильной политической линии, творцом которой является Бухарин.
Лев Борисович на протяжении всего доклада твердил о необходимости внутрипартийной демократии – меньшинству должна быть предоставлена возможность отстаивать свои взгляды в партии. Конечно, подчеркивал Каменев, в пределах партийного устава и «диктатуры партии и пролетариата».
Самое же главное Каменев припас на конец доклада. Будучи в Политбюро, и даже в «семерке», Каменев никак не мог влиять на политику. Он даже не мог отстоять свое право на публикацию статей. Он знал, что это заявление взорвет зал. Но не мог промолчать и не бросить с трибуны:
– Мы против того, чтобы создавать теорию «вождя», мы против того, чтобы делать «вождя». Мы против того, чтобы Секретариат, фактически объединяя и политику, и организацию, стоял над политическим органом. Мы за то, чтобы внутри наша верхушка была организована таким образом, чтобы было действительно полновластное Политбюро, объединяющее всех политиков нашей партии, и, вместе с тем, чтобы был подчиненный ему и технически выполняющий его постановления Секретариат.
В зале опять раздались шум, гул и выкрики: «С этого надо было начинать!»
Каменев же не растерялся и парировал:
– Это право оратора начать с того, с чего он хочет. Вам кажется, следовало бы начать с того, что я сказал бы, что лично я полагаю, что наш генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб? Я не считаю, что это основной политический вопрос. Если бы партия приняла определенную политическую линию, отмежевала бы себя от тех уклонов, которые сейчас поддерживает часть ЦК, то этот вопрос бы не стоял сейчас на очереди.
Зал в основной массе был настроен скептически. Из зала сквозь шум посыпались выкрики: «Неверно!», «Чепуха!», «Вот оно в чем дело!», «Раскрыли карты!» А ленинградская делегация аплодировала Каменеву.
Каменев, перебивая выкрики, повторил:
– Я неоднократно говорил это товарищу Сталину лично, я повторяю это на съезде: я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба.
Уходил Каменев с трибуны под аплодисменты сторонников оппозиции, шум и выкрики их противников: «Не дадим командных высот!», «Сталина!»
Каменева же не смущали ни крики, ни свист. Не в первый раз все-таки он выступает с речью, которая не всех устраивает.
Однако его выступление положение оппозиции только усугубило.
Сталин назвал все выпады Каменева клеветой на партию. А самого Каменева обвинил в том, что тот запутался в нэпе и подходит к делу «не как ленинец, а как либерал». Да и вообще, по его мнению, Каменев и Зиновьев подходят ко многим вопросам «вне связи с исторической обстановкой». Говоря о том, что ошибка Бухарина с его лозунгом «обогащайтесь» давно исправлена, Сталин задавался вопросом – почему же оппозиция не прекращает травлю против Бухарина? Притом он не отрицал запрет на публикацию статей оппозиции, говоря, что это «ради
