Сталинский рейд - Сидор Артемьевич Ковпак

3 января. Уклонившись от боя с основным ядром крупецкой группировки гитлеровцев, в ночь со 2 на 3 января мы вышли из Комаровки на Гумничи-Богуславку. В селе Красная Стрельница остановились на дневку.

8 января. В течение пяти дней провели операции по очистке от противника сел Калиновка, Жаденовка и Амонь Хомутовского района. Захватили там немецкие продовольственные базы с большим запасом продуктов. Десять лошадей и десять тонн хлеба взяли для нужд отряда, остальное раздали населению.

Во время операций встретились с Хомутовским партизанским отрядом. Он состоял всего из восьми, но крепких и дружных боевых товарищей. Командиру отряда Попкову и комиссару Зайцеву рассказали об отрядах Хохлова, Гудзенко, Гнибиды, познакомили их с эсманцами. Руководителям отряда мы посоветовали не терять с ними связи, постоянно увеличивать численность отряда. В случае острой нужды держаться Хинельских лесов. Заодно помогли им оружием и боеприпасами.

9 января. Отряд остановился в селе Гуте Глуховского района. По пути движения разгромили продовольственные базы противника, находившиеся на хуторе Воздвиженский. Около четырех часов дня противник силой до семидесяти человек атаковал нашу головную походную заставу. Коротким ударом мы разбили карателей и отряд снова продолжал свой путь в направлении Дубовичей.

И вот мы снова на Путивльщине. Остановились на отдых в селе Кагань. Отсюда до Спащанского леса не больше пятнадцати километров. Но старая база уже мало нас интересует, так как отряд вырос, расширился размах его действий, изменилась тактика. Мы уже не думаем о длительных стоянках. Описав большую дугу по северу Сумской, югу Курской и Орловской областей, разгромив на своем пути гарнизоны противника, мы убедились, что тактика крупного партизанского отряда должна строиться прежде всего на внезапных ударах там, где его не ждут, то есть на высокой маневренности отряда и на его взаимодействии с отдельными местными боевыми группами, подчиненными единому командованию.

Объединяя и направляя оперативные действия партизанских отрядов и групп соседних районов, наш отряд по-прежнему оставался маневренным и в то же время имел возможность проводить серьезные операции. Кроме того, мы приобрели прекрасную тыловую базу в Хинельских лесах, а в случае необходимости сможем отойти в Брянские леса. Словом, мы вырабатываем необходимые навыки рейдирующего партизанского соединения.

Зимовать мы думали в монастыре, расположенном в Новослободском лесу. В обнесенных толстой каменной стеной монастырских постройках могло разместиться несколько тысяч человек. Перспектива проведения морозной зимы в теплых монашеских кельях была очень соблазнительной, но от этого плана пришлось отказаться. Задерживаться надолго в монастыре – значит, лишиться свободы маневра и обречь себя на окружение. Решили идти в рейд.

Свое вступление в Путивльский район отряд отметил разгромом гарнизонов противника в селах Ильино-Суворовке, Стрельниках, Ротовке, Окопе, Будище, Погаричах и Брусках, Попутно уничтожили телефонно-телеграфную связь Глухов – Воронеж, Кролевец – Ярославец.

Возвратившись из Ильино-Суворовки, партизаны привезли с собой бывшего председателя Чернобровского сельсовета Голубкову. Мы, путивляне, хорошо знали эту высокую жизнерадостную женщину. Незадолго до войны ее избрали народным судьей. Смотрю, входит в штаб женщина с серым, землистым лицом, худая, кожа да кости.

Голубкова рассказала нам страшную историю. В начале декабря по доносу провокатора она была арестована. После долгих пыток и надругательств вместе с другими заключенными ее привели в подвал путивльского монастыря на расстрел. Пуля пробила ей грудь. Сколько пролежала без сознания, она не знает. Но когда очнулась, поняла, что лежит среди трупов.

С трудом поднялась, влезла на бочку, дотянулась до окна. Монастырь стоит на самом берегу Сейма, от окна до обрыва не больше двух метров. Как выбралась из окна, как Сейм по льду босиком перешла, тоже не помнит. Возле Ильино-Суворовки ее подобрали колхозники. Обмыли раны, перевязали и надежно укрыли.

Угостили Голубкову крепким душистым чаем, а потом вызвали в штаб врача Маевскую и передали ей раненую.

11 января. Еще вчера, с наступлением темноты, начали громить полицейское управление в селе Воргол. Там оккупантам удалось создать гарнизон из нескольких десятков головорезов-предателей, среди которых немало было полицейских из разогнанных нами гарнизонов сел клевеньской поймы. Свора предателей рьяно выслуживалась перед своими хозяевами, проявляла неслыханную, иезуитскую жестокость по отношению к людям, хоть немного заподозренным в сочувствии партизанам. Они всячески терроризировали население района, заживо сжигали, расстреливали советских активистов и семьи партизан.

Ровно в 19.00 в небо взвилась ракета. По этому сигналу оперативные группы Бабинца, Карпенко, Пятышкина, Кочемазова и Васильева с разных направлений ворвались в село Воргол. Наступление поддерживалось беглым минометным огнем. Создали видимость полного окружения. Застигнутые врасплох предатели не успели сделать и десятка выстрелов, как боевые группы окружили управление комендатуры. В течение получаса операция была закончена. Еще одно осиное гнездо перестало существовать.

16 января. Три дня подряд в селах района проводили собрания колхозников. Для этой цели мобилизовали весь актив отряда. Каждый шел туда, где его лучше знало население. Мне пришлось выступать перед колхозниками села Ховзовки. В 1939 году они избрали меня депутатом районного Совета, и вот теперь я снова встретился со своими избирателями.

В Путивльском отряде было много партизан из Ховзовки. Мой адъютант Политуха тоже оттуда. Боевые это ребята. Люди там приветливые. Жили хорошо, дружно. Приедешь, бывало, окружат и давай расспрашивать о районных новостях. Начинаешь рассказывать, слушают внимательно, отпустишь шутку – смеются, сами шутят. Каждый вопрос на собрании обсуждают активно, сообща ищут, как правильно его решить.

Теперь же все по-иному. К сельсовету, куда я приехал на санях в сопровождении нескольких конников, собралось почти все население села. Стоят они хмурые, молчаливые. Но по глазам вижу, что встрече рады.

– Здравствуйте, дорогие мои избиратели! – обратился я к ним с крыльца сельсовета.

Шорох прошел по рядам. Женщины заплакали. Старики, кто платок вынул, будто сморкаться, кто кисет, чтобы быстрее цигарку закурить. У самого тоже на сердце будто камень лежит. Рассказал им о положении на фронтах, разгроме немцев под Москвой, о том, что наш отряд сделал и что биться будем до конца, до полного изгнания фашистов с советской земли. Тут же сказал, что бойцам теплая одежда нужна, да и продуктов у нас маловато. Когда стемнело, местные жители привезли в отряд на санях, доверху нагруженных, полушубки, валенки, муку, сало.

17 января. Немцы предприняли первую попытку найти и атаковать отряд. По нашим следам они выслали батальон регулярных войск, усиленный артиллерией и минометами. Пришлось маневрировать, чтобы, не вступая в бой с карателями, выполнить намеченные оперативные задачи.

19 января. Возникла необходимость передислоцироваться в Глуховский район. В ночь с 17 на 18 января вышли в рейд по маршруту Бруски – Стрельники – Волокитино –