Семь эпох Анатолия Александрова - Александр Анатольевич Цыганов
Однако же формулировка в автобиографии довольно странная. Политпросвет – не та организация, где по тем временам могли функционировать физико-химические и вообще какие-то научные общества. Скажем, бессменный председатель Главного политико-просветительного комитета Наркомпроса Надежда Константиновна Крупская в своей статье 1922 года о задачах Политпросвета говорит исключительно только об «одной общей библиотеке-читальне, одной общей школе взрослых, одном общем клубе»:
Автобиография А.П. Александрова для Академии наук, написанная собственноручно по поводу избрания действительным членом АН СССР. 22.09.1953 г.
Архив РАН
«Таким образом, мы получаем целую сеть политпросветучреждений. В центре стоит уездный политпросвет и связанные с ним центральная библиотека, центральный клуб, центральная школа взрослых, народные дома, культкомиссии заводских поселков. Каждое из этих учреждений является своего рода организующим центром для целого ряда учреждений. Так, центральная библиотека группирует около себя городские, волостные библиотеки, обрастающие передвижками; центральный клуб группирует клубы-ячейки; центральная школа взрослых – школы грамоты и другие школы взрослых; народный дом – избы-читальни; культкомиссия – целый ряд политпросветучреждений». [217]
Общество по распространению физико-химических знаний в это уважаемое управление Наркомпроса всунуть просто некуда. Зато в Киеве с 1910 года функционировало Физико-химическое общество при Киевском университете. Оно-то и проводило научно-исследовательскую и культурно-просветительскую работу и даже издавало сборник научных трудов. Это именно его, как отделившееся от Общества естествоиспытателей, влили в 1920 году в Общество исследователей природы. То самое, что было основано при Киевском университете еще в 1869 году и занималось достаточно серьёзными исследованиями, направляя (до революции) экспедиции в Африку и Южную Азию. Похоже, академик Александров, когда писал в 1953 году свою автобиографию, имел в виду как раз его.
Но главное было в другом: в любом случае денег что там, что в системе Политпросвета платили крайне мало и их не хватало не то что на жизнь, но даже на еду.
Вот как вспоминал об этом периоде сам Анатолий Петрович:
«В какой-то момент в Киеве была здоровая голодуха, а у меня брат был тогда под Киевом, в такой колонии Марьяновка, 100 километрах от Киева. Он там был преподавателем. Я поехал к нему. Меня там в школе тогда назначили преподавателем, хотя я не имел никакой школьной подготовки специальной, ни образования кроме средней школы, но это было тогда не так уж важно». [1, с. 18]
На самом деле всё было и проще, и сложнее.
Глава семейства Пётр Павлович Александров был признан советской властью своим и в условиях лютого кадрового голода в первые месяцы советского правления сохранил свою должность преподавателя в 6‐й трудовой школе, бывшем 1‐м Киевском реальном училище. Помочь ему в этом мог коллега, преподаватель математики и физики, а с 1913 года инспектор училища Николай Петрович Мазурмович. Он как раз после преобразования училища в советскую трудовую школу был утверждён в должности и.о. председателя школьного совета.
Получив более или менее твёрдое место в системе Наркомпроса, отец помог устроиться там же и сыновьям, и дочери. Да, в конечном итоге на селе, но по тем временам это было даже преимуществом: ближе к земле – ближе к продовольствию. Особенно если знания по химии позволяют, как в 1919‐м, снова варить мыло и самогон, получая в обмен продукты от благодарных селян. Кроме того, здешние сосновые леса и по нынешнюю пору известны своим грибным изобилием и пользуются прочувствованной славой среди киевских ценителей «тихой охоты».
Что же касается самой школы…
«А школа была такая – это была одна комната в хате. И у меня там сидели ребята разных возрастов, и их по-разному надо было учить. Младшие писали у меня какие-то закорючки, цифры и буквы. А старшим я что-то такое читал и они мне читали, кто был грамотный. В общем, это такой очень разнообразный набор был. Были не полного, конечно, комплекта, но пять классов у меня там было сразу. В одной комнате. Надо было всех чем-то занять. Их было немного, в общей сложности человек 25, и каждый класс это была небольшая совсем группка, ну, скажем, в старшем классе у меня было три человека. Но с ними я уже занимался довольно подробно. Мы там тоже стали мастерить какие-то приборы, хотя было в общем-то не из чего, но что-то придумывали». [1, с. 18]
Отметим (пока в скобках): даже в этих условиях Анатолий Петрович начал создавать нечто вроде научного кружка с сельскими ребятами. Далее это станет его личным или, если угодно, «фирменным» стилем. Проявится, кстати, уже на следующем этапе его жизни, когда в 1923 году Александров вернётся в Киев, будучи переведён туда по собственной просьбе для работы учителем же.
Правда, хотя молодой учитель формального откомандирования из деревенской школы в город и добился, места по специальности ему в Киеве не нашлось. По той простой причине, что специальности у него как раз и не было: порядок в сфере народного образования коммунисты наводили быстро, а у Александрова на руках что? То самое только свидетельство о среднем образовании.
Но тут сработала одна прежняя «закладка». Или, если с другой стороны посмотреть, – заслуга.
В 79‐й трудовой школе Киева директорствовал Николай Иванович Лукашевич. И он знал Анатолия ещё по тем временам, когда тот посещал с 1916 года физико-математический кружок при 1-й Киевской гимназии. И хорошо запомнил – после того, как 14‐летний мальчонка не просто прочитал очень серьёзный доклад по рентгеновским лучам, но и разобрался в конструкциях различных трубок для генерации Х-лучей, как их тогда называли. Причём разобрался профессионально, с выделением положительных и отрицательных качеств разных конструкций. Да и в изготовлении различных приборов для школьных опытов, чем занимались участники кружка, Александров проявлял немалые выдумку и способности.
Стоит оговориться, что 1-я Киевская гимназия, она же Александровская, – это была не школа. Даже в ряду гимназий она стояла особняком. Слово «инкубатор» – не самое подходящее, но затруднительно подобрать какой-то ещё термин, способный охарактеризовать это учебное заведение. Это и в самом деле был некий питомник для интеллектуальной, творческой и военной элиты России, из которого за немногим более века существования вышли в жизнь сотни людей, украсивших своими именами историю Российской империи.
Вот имена только
