Мемуары - Станислав Понятовский
Ещё несколько времени спустя, когда положение Карла резко изменилось.
Покинутый великим визирем, побеждённый царскими деньгами в Турции после того, как он был побеждён оружием царя на Украине, Карл оказался обманутым, презираемым Портой и почти пленником среди татар... Он решил, что султан не знает об интригах великого визиря и решил известить его об этом. Понятовский смело взял на себя это поручение... Когда надо подавать прошение султану, посетитель старается смешаться с его гвардией и в нужный момент поднять прошение высоко над головой... у Понятовского не было другого пути, чтобы довести до султана жалобы шведского короля.
Он составил обвинительную записку против великого визиря. Тогдашний французский посланник в Константинополе Фериоль, рассказывавший мне об этом, дал перевести записку на турецкий язык...
Прошение было подано, визирь был смещён; новый визирь не хотел воевать с Москвой, но не хотел и оскорбить шведского короля.
Он послал королю восемьсот кошельков (в каждом кошельке 500 экю) и посоветовал ему мирно вернуться в своё государство через земли германского императора или на французских кораблях, стоявших в то время в константинопольском порту, которые Фериоль предлагал Карлу для переезда в Марсель. Граф Понятовский больше, чем с кем-либо, вёл переговоры с этим министром, и в этих переговорах взял верх — перед неподкупным визирем московское золото не могло с ним тягаться. Тогда русская партия решила, что лучшим средством устранить столь опасного соперника будет — отравить его. Подкупили одного из слуг, который должен был дать Понятовскому яду в кофе, но преступление было раскрыто ещё до его исполнения — яд был найден в руке слуги в маленькой бутылочке, которую отнесли к султану...
Ещё некоторое время спустя, в ходе неудачной компании Петра I в Молдавии. Граф Понятовский, неутомимый агент шведского короля, находился в армии великого визиря с несколькими поляками и шведами — все они считали гибель царя неминуемой...
Лишь только Понятовский увидел, что встреча обоих армий неизбежна, он сообщил об этом шведскому королю, немедленно выехавшему из Бендер в сопровождении сорока офицеров — он заранее радовался мысли победить московского императора...
В то время, как царь, избежав затруднительного положения (Петру удалось заключить мир с турками — В. С.), удалялся при барабанном бое, с развёрнутыми знамёнами, явился шведский король... Он проехал более двухсот вёрст верхом от Бендер до Ясс... Он добрался до турецкого войска и остановился у палатки графа Понятовского, который мне рассказывал и описывал это событие. Граф печально приблизился к нему, и сообщил, что король только что потерял случай, который, быть может, никогда не повторится... Всё, чего смог добиться от визиря Понятовский — это включение в мирный договор статьи, по которой царь обязывался не препятствовать возвращению Карла XII домой...
Граф Понятовский написал из самого лагеря великого визиря донесение о прутской кампании, в котором обвинял визиря в трусости и измене. Один старый янычар, возмущённый слабостью визиря, а, главное, подкупленный подарками Понятовского, взялся доставить это донесение; получив отпуск, он лично представил его султану.
Спустя несколько дней Понятовский уехал из лагеря и отправился в Оттоманскую Порту вести, по своему обыкновению, интриги против великого визиря... Обстоятельства ему благоприятствовали...
Из Константинополя Понятовский вёл переписку с Карлом, исполнял его поручения... Изобретательного ума Понятовского всегда боялись...
15 ноября 1715 года, на острове Рюгене, близ крепости Штральзунд, Понятовский вторично спас Карла XII от неминуемой гибели или плена; на сей раз Карл был окружён пруссаками, датчанами и саксонцами.
Король был окружён врагами; он получил ружейную рану под левый сосок, которую назвал контузией — она была глубиной в два пальца. Король был на ногах, и близок к тому, чтобы быть убитым или взятым в плен. Граф Понятовский сражался в это время рядом с ним. Граф Понятовский спас ему жизнь под Полтавой; он имел счастье ещё раз спасти её в этой битве при Рюгене: он снова посадил короля на лошадь...
Приложение II
Джакомо Казанова. Мемуары.
Том VI, глава 6
... На следующий день по прибытии в Варшаву, я отправился развозить письма, привезённые мною из Санкт-Петербурга.
Начал я с визита к князю Адаму Чарторыйскому. В его кабинете толпилось человек сорок. Прочитав вручённое мною рекомендательное письмо, князь с уважением отозвался о том, кем оно было написано, и пригласил меня ужинать.
Я принял приглашение, а пока меня сопроводили к графу Сулковскому, послу Польши во Франции, человеку обширных познаний, вдохновенному дипломату, голова которого была набита прекрасными проектами в духе аббата де Сен-Пьер[70].
Сулковский обрадовался меня видеть, заявил, что ему надо о многом мне поведать и оставил меня отобедать с ним тэт-а-тэт. Я провёл за его столом четыре смертельно скучных часа, исполнял роль не столько гостя, сколько держащего экзамен студиозуса. Граф говорил о чём угодно, только не о том, в чём я мог бы поддержать беседу с ним. Его коньком и, можно сказать, его слабостью была политика — он подавил меня своим несомненным превосходством в этой области.
Затем я вновь отправился к князю Адаму, в надежде отойти немного от глубокомыслия дипломата. Я нашёл у князя многочисленное общество — генералы, епископы, министры, кастелян Вильны и, наконец, король, которому князь Адам меня представил.
Его величество стал подробнейшим образом расспрашивать меня об императрице Екатерине и главных фигурах её двора; к счастью, я имел полную возможность сообщить королю множество сведений, живо его заинтересовавших.
За ужином меня усадили справа от монарха, и он всё время ко мне обращался. Только двое из всех присутствующих, он и я, почти ничего не ели.
Король Польши был небольшого роста, но отлично сложён. Он обладал исключительно выразительным лицом, а речь его так и сверкала остротами и свидетельствами живого ума.
Назавтра князь Адам отвёз меня ко всемогущему воеводе Руси. Я нашёл этого выдающегося человека окружённым его дворянами, одетыми, все, как один, в национальные костюмы; они были в высоких сапогах и полукафтанах, с бритыми головами и без усов.
Воевода Руси был главным инициатором перенесённых Польшей потрясений. Недовольные своим положением
