Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

Юноша вспомнил, что Сяо Вэнь говорил про искажение ци: на этой стадии заклинатель почти утрачивал способность мыслить ясно и осознавать свое положение. Он становился больше похожим на дикого зверя, чем на человека. Голод, который испытывало его золотое ядро, невозможно было утолить ни медитациями, ни совершенствованием. На данном этапе пораженный недугом заклинатель всем своим существом жаждал лишь одного – разорвать любого человека в поле зрения. Нередко люди, сходящие с ума от искажения ци, утоляли эту жажду тем, что становились на кривую дорожку. Они источали темную энергию, исходящую из самых низменных желаний и чувств, стремясь с их помощью утолить жгучую боль от золотого ядра, которое медленно угасало.

– Господин Дун, – позвал Лю Синь, но тут же осекся, слыша грохот цепей и видя, как мужчина рвется к нему изо всех сил отнюдь не для дружеских объятий.

Череда духовных шаров ринулась к юноше один за другим, и вскоре запыхавшийся Лю Синь почувствовал себя гусем, которого охотники осыпают стрелами со всех сторон. Уйдя от шара, спустя миг разбившегося о стену аккурат возле его головы, Лю Синь закричал:

– Ма Цайтянь, конечно, говорила, что вы буйный в гневе, но не до такой же степени!

Атаки вмиг прекратились. Тяжело дыша, Лю Синь обессиленно сполз по стене и прикрыл глаза, выуживая из-за пазухи маленький смятый листок. Помахав им в воздухе, он усмехнулся:

– У меня для вас письмо от нее.

Услышав звон цепей, Лю Синь прищурился: Дун Чжунши пытался подобраться ближе к прутьям, не сводя горящих глаз с клочка бумаги. Спустя некоторое время из камеры напротив донеслось рычащее:

– Чт… что там?

Обладатель этого голоса, судя по всему, не разговаривал уже довольно долгое время. Видя, что пленник утихомирился и начал осознавать происходящее, юноша облегченно выдохнул.

«Ну надо же, и впрямь сработало», – похлопал он себя по груди. Глядя на листок с картой резиденции, на котором не было ни слова, Лю Синь сказал:

– Она пишет, что выражает свое глубочайшее сожаление о произошедшем с вами, а также просит не винить лекаря Сяо и его помощника в длительном отсутствии.

Дун Чжунши вновь рванулся к прутьям, но был остановлен натянувшимися цепями. Судорожно забегав глазами по листку, Лю Синь поспешно добавил:

– Она просит вас прийти в себя как можно скорее. Вы нужны городу.

Как и у любого безумца, у человека, потерявшего рассудок от искажения ци, должен быть якорь, не позволяющий отправиться по реке одержимости, в конце которой была лишь бездонная пропасть. Для Дун Чжунши этим якорем была Ма Цайтянь. При звуках ее имени огни в глазах мужчины дрогнули, словно от порыва сильного ветра, способного их потушить.

Лю Синь говорил ничего не значащие слова, складывая их в какие-то обрывки фраз, связанных с женщиной, и в каждом из них неизменно упоминал ее имя. Дун Чжунши не улавливал и половины из сказанного, цепляясь только за:

Ма Цайтянь, Ма Цайтянь, Ма Цайтянь…

– Ей никогда не нравились розы, – хрипло выдохнул он, падая на пол клетки. Лю Синь тоже сел, опираясь плечом на прутья.

Дун Чжунши опустил голову, глядя на кровавые пятна на полу: они были так похожи на распустившиеся цветы, никогда не нравившиеся единственной женщине, которую он любил.

Оба пленника замолчали на время, пока гильдии пытался осмыслить происходящее. Постепенно вспоминая о том, как и кто именно заточил его в его же темнице, Дун Чжунши вновь едва не сорвался с обрыва в реку безумства. Но теперь он гневался не на человека напротив, а на тех, что стояли сейчас наверху.

Вскоре двери вновь грохотнули: в коридор втащили еще одного пленника и бросили его в соседнюю с Лю Синем камеру. Человек за стеной хрипло дышал, не реагируя на голос юноши, который пробовал дозваться до него. Решив, что пленник, вероятно, потерял сознание от пыток, Лю Синь перестал звать, слыша только его тяжелое дыхание.

Видя, что глава гильдии постепенно приходит в себя, он решил упрочить его связь с реальностью, снова заведя разговор о Ма Цайтянь. В конце концов спустя некоторое время Дун Чжунши прервал его монолог:

– Однажды она сказала мне, что встретила в городе человека, который был единственным на площади, кто не смотрел на нее свысока. Я все пытаюсь понять: это оттого, что ты недавно в Яотине, или оттого, что ты так глуп?

– Почему я должен был смотреть на нее свысока? – искренне удивился Лю Синь.

– Не то чтобы я плохо относился к ней или прислушивался к городским сплетням, просто… единственная возможность для нее исправить свое положение – это выйти замуж. – Дун Чжунши посмотрел в сторону и продолжил: – Так думает каждая женщина в таком положении. Годы идут, и она не молодеет. Ты знал, что для поддержания красоты лица она покупает у лекаря Сяо дорогие и редкие травы, сохраняющие ее молодость? Не то чтобы это было заметно, но ей уже почти тридцать. Ее пугает, что годы вскоре начнут брать свое, – грустно усмехнулся мужчина. – Какая глупость.

Лю Синь ничего не ответил.

– Как ты думаешь, Лю Синь, женщина в таком положении думает о доброте, – глава повернулся к нему, – или о том, насколько тяжел кошель с золотом, висящий на поясе?

Тень опустилась на лицо Лю Синя. Подавшись вперед, он сказал:

– Я думаю, не все делят мир на глупость и жадность, господин Дун.

– Женщины коварны, юноша, – усмехнулся Дун Чжунши. – Она тебе нравится?

– Что?

– Я спрашиваю, – Дун Чжунши подался чуть ближе, гремя цепями, – Ма Цайтянь нравится тебе как женщина?

– К чему этот вопрос?

– Когда… Если, – исправился он, – я выберусь отсюда, я предлагаю тебе брак с достойной женщиной.

– Что вы сказали? – Лю Синь приподнялся с холодного пола, уставившись на главу.

Дун Чжунши глубоко вздохнул и тоже встал. Словно боясь передумать, он быстро заговорил:

– Ты нравишься мне, Лю Синь. – Глава шагнул в его сторону. – Впервые я услышал о тебе от Ма Цайтянь. Нас с ней всегда связывали теплые дружеские отношения, и я хочу счастья для нее. Ты, как никто другой, подходишь на эту роль. – Дун Чжунши поднял на него взгляд, и Лю Синь подметил, что его красные зрачки немного подрагивают. Подавшись ближе, глава понизил голос: – Я смогу позаботиться о вас обоих. Если вы согласитесь на сделку, я обеспечу вас всем, что пожелаете.

– Так, стоп. – Лю Синь приподнял руку, прерывая речь