Заметки Гоши Куницына, ученика 4 «А» класса - Софья Оскаровна Ремез
Я рассказал, что, когда мы вернёмся из «Рузы», не будет уже ни нашей маленькой уютной квартиры, ни тандырных лепёшек, ни прогулок в парке, ни друзей из класса, ни хора. И не будет сердитой Татьяны Александровны, которая так здорово научила меня играть на фоно! Я еле удержался, чтобы не заплакать. Жозефина Ивановна обняла меня и сказала:
— Зато у тебя есть мама, папа, есть Серёжа. Это очень много, поверь!
И я вспомнил о том, что Жозефина Ивановна в детстве навсегда осталась даже без родителей, а не то что без друзей. И о том, что во всём виновата война, которую никак Жозефина Ивановна не могла остановить. И теперь у Жозефины Ивановны почти никого нет, а она всё равно весёлая. И поёт песенки. И утешает меня.
— Давайте лучше споём! — предложил я.
Тогда Жозефина Ивановна научила меня ещё одной песне. Песне про бродягу. Когда мне становится грустно, я всегда пою её:
Никто нигде не ждёт меня —
Бродяга я, бродяга я.
Увижу в небе журавля —
Бродяга он, бродяга я.
Мама садится на диету
Как только мы добрались до Черногории и распаковали вещи в нашей маленькой съёмной квартирке, мама заявила:
— Гоша! Я сажусь на диету и каждый день буду делать упражнения для укрепления мышц, прежде всего пресса! Ты ведь знаешь такие упражнения? Покажешь мне?
— Конечно, покажу, — ответил я уверенно. На гимнастике мы каждый раз делаем такие упражнения.
— Сегодня в самолёте я съела две булочки с маслом, поэтому диету я начну завтра! А сейчас пойдём что-нибудь съедим!
Город Бар, в котором мы остановились на три августовские недели, оказался просто напичкан маленькими ресторанчиками! Не успели мы дойти до пляжа, как мама уже обнаружила один из таких ресторанчиков, откуда доносился аппетитный запах.
Папа не поехал с нами отдыхать, потому что, как говорит мама, его «запрягли на работе по полной программе». Папа работает не лошадью, а пиарщиком, но его почему-то регулярно «запрягают». Это означает, что он один делает какую-нибудь рекламную газету, или организует круглый стол, или ещё что-нибудь в таком духе. Как бы то ни было, в Баре мы оказались втроём: я, мама и маленький Серёжка. Серёжка — не лучшая компания для отдыха. Во-первых, он слишком быстро бегает и слишком мало ест. И ещё он быстро устаёт бегать, поэтому его всюду нужно возить в коляске или носить в специальном рюкзаке. Во-вторых, говорить он умеет плохо. В действительности он любит повторять одно только слово — «папа». Как раз это-то слово ему здесь, в Баре, конечно, не пригодилось ни разу. Мама очень ругала папу перед отъездом и говорила, что «с двумя детьми — это никакой не отдых». Она до последнего верила, что папа поедет с нами, но его всё-таки «запрягли».
Итак, мы нашли ресторанчик, сели за столик, и мама начала увлечённо читать меню. Я сразу выбрал себе гавайскую пиццу. Мама говорит, что гавайская пицца — это нонсенс, потому что пиццу вкуснее всего готовят в Италии, а на Гавайях её наверняка делать не умеют, но я при любой возможности заказываю такую пиццу. В неё добавляют кусочки ананаса, получается ещё и немножко сладко, а без сладкого мне становится грустно. Наконец подошла официантка, и мама заказала сразу три блюда. Она говорила по-английски, но официантка ничего не поняла. Тогда мама стала заказывать по-русски, смешно коверкая слова, так, чтобы звучало похоже на черногорский:
— Одна пицца гавайская, один омлет, из яиц, яйца! Понимаете? Ещё торт, торта. Шоколадная торта! Ну, шоколадный торт! Один кусочек!
— Чоколадна торта, — повторила официантка, потрогала Серёжку за торчащую из коляски ножку, назвала его «слатке» и ушла.
Потом Серёжку всё время все трогали за ножки, называли «слатке», «сладеньким» и улыбались ему. Дядя Юра, папин приятель, который уже два года живёт в Черногории, сказал, что здесь очень любят маленьких детей. Поэтому их все называют сладенькими и пощипывают за ножки.
В ожидании заказа мама выглядела воодушевлённой.
— Да, я выбрала не совсем диетические блюда, но диета начинается завтра, а сегодня я потратила очень много калорий на перелёт, — объясняла она мне, хотя я её ни о чём не спрашивал. Я просто сидел и ждал свою сладкую пиццу.
На следующий день я встал очень рано и приготовился показывать маме упражнения. Я умылся, почистил зубы и расстелил коврик в гостиной. Маму будить не стал, это обычно делает Серёжа. Он и разбудил, правда, к тому моменту, как проснулся наш маленький лежебока, на улице уже было ужасно жарко.
— В это время все приличные люди уже уходят с пляжа, — сердито сказала мама. — А мы ещё даже не вышли из дома! Упражнения придётся отложить до послеобеденного сна.
Мы нагрузили Серёжкину коляску всякими пляжными принадлежностями и побрели через половину города к морю. Когда мама бронировала квартиру так далеко от пляжа, она была уверена, что с нами поедет папа, он будет тащить тяжёлую коляску, а мы — наслаждаться приятной прогулкой по городу. Теперь она здорово жалела об этой затее. Пока мы шли, мама успела как следует проголодаться. Я выпил на завтрак стакан молока, а мама только похрустела печеньем и доела какое-то пюре за Серёжей.
— У меня во рту маковой росинки не было, — сказала мама и уверенно направилась в сторону ближайшего кафе.
Пока Серёжка грыз сухарик, мама успела заказать и съесть огромный бургер, к которому принесли целое ведёрко жареной картошки и вазочку с майонезом. После завтрака мы отправились на пляж, где планировали заняться всё-таки упражнениями, но и здесь дело не пошло: сначала мама мазала нас с братом кремом от солнца, потом купала Серёжку, который громко плакал, потому что не был на сто процентов уверен в том, что его не решили утопить за плохое поведение за завтраком. Потом мама помогала мне надеть плавки. Потом снять плавки и надеть трусы, потом Серёжка попросился на ручки, а мама не смогла ему отказать. Потом мама потеряла свой телефон, искала его по всему пляжу и нашла у себя в кармане шорт. Наконец, я страшно проголодался и начал умолять маму купить мне что-нибудь поесть.
Если на пляж мы собирались долго, то собирались с пляжа в два раза
