Заметки Гоши Куницына, ученика 4 «А» класса - Софья Оскаровна Ремез
О таинственной профессии Светланы Михайловны я так ничего и не узнал, зато очень быстро разобрался в сложном английском. Учебник за четвёртый класс, по которому ребята в моей новой школе занимались целый год, мы прошли за два месяца. Перед самым экзаменом мы сделали целое море упражнений, выучили несколько тем наизусть, и Светлана Михайловна дала мне важный совет.
— Какой бы вопрос тебе ни задавали, — сказала она, — ни в коем случае не отвечай односложно, просто «да» или просто «нет». Лучше вообще не отвечать «нет». Отвечай развёрнуто, то есть подробно. Ведь экзаменатору на самом деле не так интересно, чем ты любишь заниматься после школы, каким спортом увлекаешься и в каких странах побывал. Учитель хочет узнать, умеешь ли ты правильно строить предложения на английском!
В день экзамена я не мылся, как советовала бабуля (она считает мытьё перед экзаменом плохой приметой), аккуратно заправил рубашку в брюки, как советовала мама, хорошо поел, как советовал папа, и решил не волноваться, потому что и мама, и папа, и бабуля, и бабушка — все говорили, что волноваться перед экзаменом нельзя. Только Серёжка мне ничего не советовал, но поехал провожать меня вместе с мамой, потому что его не с кем было оставить. Мама поставила машину во дворе школы, вытащила Серёжку, устроив его в рюкзачке-переноске, и повела меня за ручку, как маленького.
Новая школа была совсем чужая. Ребята не носили форму, а потому выглядели пёстро, как на карнавале, и очень непривычно.
Я притих и только вежливо улыбался, проговаривая про себя грамматические конструкции, которые мы изучали со Светланой Михайловной накануне.
Письменные упражнения я сделал быстро, зря мама меня пугала, ничего сложного в них не было. Но вот за письменной частью началась устная.
— У тебя есть домашнее животное? — спросила тётенька-экзаменатор по-английски.
— Нет, то есть да. У меня есть… — исправился я, вспомнив совет Светланы Михайловны — ни в коем случае не отвечать «нет».
— У тебя кошка или собака? — спросила тётенька.
— Собака, — отвечаю и чувствую, как щёки горят. Враньё ведь! Нет у меня собаки.
— А как твою собачку зовут? — вовсю улыбается тётенька.
Я начал оглядываться по сторонам, пытаясь придумать какое-то имя, и вдруг увидел маму с Серёжей, которые стояли у двери.
— Серёжа, — прошептал я по-английски. — Мою собаку зовут Серёжа.
— Серёжа? — удивилась тётенька. — Какое необычное имя для собаки!
— Имя необычное. Зато это моя самая любимая собака, — говорю.
За экзамен мне поставили две пятёрки. За письменный и за устный, хотя к устной пятёрке тётенька-экзаменатор добавила едва видную точку. Наверное, не поверила про собаку.
Никто нигде не ждёт меня…
Когда мама была маленькая, она каждое лето ездила отдыхать с бабулей в Дом творчества актёров «Руза». Ей там очень нравилось, и, после того как «Рузу» закрыли, мама часто вспоминала о своих счастливых днях в тех местах, мечтала туда вернуться.
— Гоша, наконец-то мы поедем в «Рузу», — объявила она торжественно в середине июня. — «Рузу» отремонтировали и снова открыли! Я уверена, тебе там понравится!
Но вышло так — у мамы, которая больше всех хотела в «Рузу», как раз и не получилось поехать. Кто-то должен был заниматься новой квартирой, следить за ремонтом, да и с работы маму не отпустили. Так что мама, папа и Серёжка остались в городе на весь июль, а отдыхать мы поехали вдвоём с бабулей. Я долго не мог понять, что же так нравилось в «Рузе» маме.
Для бабули тут был настоящий рай: моя бабуля — бывшая актриса, обожает поболтать и бывает, как говорит мама, «весьма эксцентричной». Так вот, в «Рузе» таких эксцентричных бабуль — целая куча. Старушки в необычных шляпках и всяких смешных нарядах со своими собачками и кошками ходили по две или по три, говорили о театре, книжках, классической музыке — обо всём том, о чём так любит говорить моя бабуля.
Мне было ужасно скучно. Если бы не велосипед, который папа в последний момент впихнул в багажник, вообще не знаю, чем бы я занимался. Катание на велике хоть как-то отвлекало меня от грустных мыслей. А мысли у меня были действительно очень печальные. Играть было не с кем, из детей — только совсем маленький мальчик, который так и норовил броситься мне под колёса, и какая-то очень серьёзная девочка моего возраста, которая никуда не отходила от своей бабушки. Я посматривал иногда на эту девочку, всё ждал, когда она пойдёт гулять одна, чтобы познакомиться, но не тут-то было. Бабушка всегда была рядом.
Много было мыслей о новой жизни в новой квартире и новой школе. Было страшно, потому что всё старое я очень люблю, а всё новое — не очень.
И вот я ездил по большущей территории дома творчества на велике, купался в холодной речке, объедался незрелыми яблоками с местных деревьев, строил шалаши для самого себя, много читал по школьной программе и не только, даже занимался английским — читал «Хижину дяди Тома» и выписывал незнакомые слова в тетрадку.
Из по-настоящему хорошего в «Рузе» были разве что завтраки, обеды и ужины. Столовая была похожа на настоящий ресторан. В углу стоял старый радиоприёмник, как те, которые были ещё во времена маминого детства. Приёмник играл приятную музыку, на столах лежали белые скатерти и салфетки, еду всегда можно было выбрать из нескольких вариантов, и приносили её официанты в белых рубашках, которые всегда очень вежливо разговаривали со всеми бабушками и даже со мной, а в конце обеда или ужина спрашивали:
— Вам чай или кофе?
Кофе я не пью, он горький, но к чаю полагались сушки с вареньем, а к кофе — маленькая шоколадочка. Бабуля всегда соглашалась на кофе, хотя ей тоже
