Красавчик - Леонард Юлианович Пирагис
– Нехорошо это, Митя! Митька даже рот раскрыл.
– Что нехорошо?
– А все это… Вот барыня… Ты соврал…
Он путался, сбивался и робко как-то глядел на Митьку, словно боясь, что тот не поймет его.
С минуту Митька недоумевал. Потом сердитый огонек вспыхнул в его глазах.
– Это нехорошо, что я одежу достал и ломыгу?
Он вызывающе глядел на Мишку, и недоброе что-то слышалось в его голосе, угроза какая-то. Красавчик совсем оробел:
– Да не то я, Митя… Не понимаешь ты, – испуганно возразил он. – Не то я хотел сказать…
Митька продолжал смотреть молча. Потом презрение отразилось в его глазах. Он плюнул.
– А ну тебя… Баба несчастная.
И сердито дернувшись, пошел дальше, весь горя негодованием и презрением. В мыслях он продолжал ругать приятеля и приходил к грустному заключению, что с таким «хнычем» им не зажить так, как хотелось ему.
Красавчик виновато брел позади. Тоскливо, неприятно было у него на душе. Он шел понурившись, пришибленный и убитый. Ему было неприятно, что Митька рассердился, не понял его, и в то же время чувствовал вину перед другом. Ведь чуть ли не ради него Митька разыграл комедию с дамой. Ведь не будь его, Шманала иным путем добыл бы себе нужную одежду, не унижаясь до выклянчивания и наглого обмана. И с его, Красавчика, стороны, пожалуй, не хорошо было упрекать приятеля…
Эти мысли растравляли мальчика. К горлу у него начинало подкатываться что-то горькое, и туман застилал глаза. Было так горько, так скверно на душе, что хотелось плакать.
Митька обернулся и приостановился немного.
– Чего ты застрял там? – крикнул он.
И в голосе его звучало еще раздражение, хотя и затихающее, правда. Он подождал товарища и пошел рядом с ним, хмурый, угрюмый. Он не глядел на Красавчика, продолжая еще сердиться, хотя в душе почему-то жалел приятеля: уж больно убитым и огорченным казался он.
«А и, пусть! – с раздражением думал Митька. – Вперед умнее будет… Для него хлопочешь, а он… Да без тебя стал бы я что ли скулить перед барыней и этим шкетом – синей говядиной?»
Митька сплюнул со злостью. Красавчик кинул на него робкий взгляд. Митька поймал его и больше нахмурился.
Все еще молча вошли в поселок. По обоим сторонам дороги потянулись дачи, но друзья не обращали на них внимания, целиком поглощенные разладом. Митьке и хотелось уже сказать Красавчику какое-нибудь ласковое слово, но мешало что-то. Какое-то упрямство, странное и непонятное. Митька начинал злиться даже на самого себя, но это не только не помогло, а ухудшало дело. Красавчику казалось, что Митька злится на него, и он в свою очередь боялся заговорить с приятелем.
– А вы откуда, посадия?
Друзья вздрогнули услышав этот оклик, и испуганно обернулись: их настигала громадная широкоплечая фигура, туго перетянутая полицейским мундиром.
– Урядник! – меняясь в лице, прошептал Митька.
Он с отчаяньем оглянулся по сторонам. Но поздно было убегать: полицейский был в каких-нибудь пяти шагах.
Урядник вплотную подошел к мальчикам.
– Вы откуда взялись? – повторил он, окидывая строгим взглядом юных бродяг. От него не укрылось замешательство мальчиков, и взгляд его стал подозрительным.
Красавчик совершенно растерялся. Встреча была такой неожиданной, что мальчик никак не мог понять, откуда взялся полицейский. Ужасная мысль, что урядник понял, кто они, невольно заставила задрожать.
Громадная широкоплечая фигура урядника казалась внушительной. Грозный взгляд требовал ответа. Красавчик кинул на товарища отчаянный взгляд.
– Мы… мы, – начал Митька, тщетно надумывая, что бы соврать: он не был подготовлен к подобной встрече, и вся его находчивость пропала, словно смел ее, как мусор метлой, грозный вопрос.
– Что «мы, мы»? – передразнил урядник. – Воровать пришли? Кто вы и откуда?
Положение становилось отчаянным. «Засыпемся» – пронеслось в голове Митьки, и неприятный озноб прошел по его телу. Он кидал кругом отчаянные взгляды, словно стараясь увидеть где-нибудь якорь спасения. И каким заманчивым, каким родным и близким казался ему в эту минуту лес, темной стеной видневшийся позади зеленых холмов.
– Воровать пришли? Ах вы обормоты! Я вам покажу… – Урядник выругался и схватил Митьку за шиворот:
– Отвечай же, посач[21]!
За пазухой что-то кольнуло. Митька вспомнил вдруг недавнюю встречу и чуть не вскрикнул от радости.
– Никак нет, ваше благородие, – бойко вымолвил он, чувствуя, как обычная самоуверенность возвращается к нему. – Мы не воровать пришли, а идем к барыне.
– К какой это барыне еще?
Вопрос звучал насмешливо, с недоверием. Митька добыл из-за пазухи визитную карточку и протянул уряднику.
Тот повертел карточку перед глазами, прочел и уже с удивлением поглядел на детей.
– К госпоже Шахматовой? Кто это звал вас туда?
Митька заметил, что урядник сбавляет тон, хотя все еще глядит недоверчиво, и стал развязнее.
– А сама барыня. Говорила, чтоб прийти сегодня обязательно. Одежу она обещала дать.
Митька почти нахально глядел в глаза уряднику. Тому объяснения показались удовлетворительными. Он, выпустил Митькину рубаху и возвратил карточку.
– А откуда вы-то?
– Из Петербурга! – выпалил Митька. – Барыня-благодетельница приехать велела а мы пешком пришли лесом – денег не было у мамки на машину-то.
Урядник пригрозил пальцем:
– Ну-ну, смотрите! Чтобы к завтраму и духу вашего тут не было… Увижу если, так плохо будет.
И он нерешительно как-то пошел, оставив мальчуганов. Пройдя несколько шагов, обернулся и снова погрозил пальцем. У него был такой вид, словно он сожалел о добыче, вырвавшейся из рук.
– Ну, пронесло! – облегченно вздохнул Митька, когда урядник скрылся в каком-то проулке. – Нанесло же, проклятого!
– Да-а, – протянул Красавчик, ощущая еще неприятную дрожь, – ведь замести мог…
– Мог, – убежденно подтвердил Митька. – Ну в другой-то раз мы не попадемся. Ишь ведь, фараон несчастный.
Пережитая опасность развязала языки. Друзья забыли о недавней размолвке и долго толковали о случае.
– Да, на счастье барыню на нас нанесло, – говорил Митька, – без карточки трудно было бы выпутаться… Хорошо, что я вспомнил о ней.
– Верно, хорошо, – согласился Красавчик, чувствуя искреннюю признательность к даме в трауре. – А что было бы, если замели нас?
– Фьють! – Митька сделал выразительный жест рукой, и Красавчика даже холодом обдало.
– В тюрьму снова? – упавшим голосом спросил он.
Митька язвительно сощурился:
– Нет, во дворец!
Друзья проходили мимо небольшой, но красивой дачи, тонувшей в густом саду. Громадные кусты сирени окаймляли почти непроницаемой для глаза стеной узорную чугунную решетку. Сочные гроздья белых и лиловых цветов свешивались на улицу и нежный аромат окружал дачу. В просвете между кустами виднелись дорожки, усыпанные красным гравием, и клумбы, полные цветов. Несколько статуэток выглядывало из густой зелени…
Дачу почти не было видно за листвой. Сквозь плющ проглядывало несколько колонок и крыша с башенками и балкончиками. Даже на крыше были растения: через резные перила балкончиков и зубцы башенок свешивались лапчатые и перистые листья тепличных растений; несколько пальм горделиво покачивали раскидистыми верхушками.
Красавчик остановился, восхищенный:
– Красиво как! Митя, посмотри-ка: и на крыше сад!
Митька окинул дачу снисходительным
