Не бойся Жнеца - Стивен Грэм Джонс
Ничего этого и правда не происходит, и Гал, исполнив необходимый ритуал, открывает глаза, ожидая, что сделка будет завершена и на ее телефоне появятся как минимум две полоски.
Но их нет.
Она понуро опускает голову.
– Гал? – слышит она голос мамы откуда-то снизу.
– Минутку! – отвечает Гал, наклоняясь и превращая лестничный пролет в воронку для своего голоса.
С тех пор как отключили электричество, дверь в туалет они не закрывают: так безопаснее. И она старается говорить глуше, будто сидит на унитазе.
Кстати…
Гал заглядывает в туалетную комнату Синн. Ясно, почему она выбрала эту маленькую спальню в верхней части дома: там ванная гигантских размеров. Гал представляет себе, как Синн пританцовывает на этом полу, – ни дать ни взять принцесса из диснеевского мультика.
Потом подходит к высокому окну над душем, откуда видно шоссе.
Это самое высокое место в доме; ловить сигнал выше просто негде.
Гал кивает, легко шагает в душ, обещая себе смотреть только на кабинку с мутным стеклом и светодиодной подсветкой. Будет очень некрасиво вторгаться в личную жизнь Синн, когда она, между прочим, спасает целый город, верно? Что, если у Синн к зеркалу приклеена фотография Тоби из ежегодного альбома? Или на столике стоит что-то неприличное? Гал отлично знает: ванная комната девушки отражает ее внутренний мир, и если здесь царит беспорядок, если видно, сколько нарядов перебрала Синн, чтобы подобрать подходящий, то… что́ это скажет о героине Гал, ее кумире, спасителе, образце для подражания?
А вот что: порочный слух, ходивший в октябре, поразил Синн куда сильнее, чем ей казалось. Он разрушил ее чувство собственного достоинства, уверенность в себе.
Даже если и так, Гал это не касается. Она на чужой территории. Все, что она здесь узнает, будет плодом ядовитого дерева, и спросить у Синн она не сможет. Разве что Синн захочет поделиться сама.
В любом случае у Синн хватает своих забот, разве нет? Мало того что она осталась без родителей, – на ней еще и Джин. А впереди выпускной, ходят беспочвенные слухи, надо подавать заявление в колледж и…
Гал качает головой и осторожно подходит к душу. Ничего не может с собой поделать: так и тянет туда заглянуть. Но когда она ступает на плитку, чтобы поднести телефон к окну, вдруг возникает какое-то странное ощущение.
Она словно возвращается на яхту: под ее босыми ногами шуршат волосы.
Гал отступает к стене, направляет телефон вниз и включает фонарик.
– Синн, ты что?.. – произносит она.
Именно так: Синн отрезала все свои блондинистые волосы.
Значит… теперь ее и Джин снова не отличить друг от друга? Это какая-то высшая доброта, сестринская любовь особого уровня, чего Гал понять не дано? Синн хочет показать, что она и Джин – те же, что были всегда, несмотря на обстоятельства?
Гал тяжело дышит. Очень тяжело. В голову ударяет кровь. Глаза заливает жаром.
Наверное, все так и есть.
А если нет? Некоторым девушкам нужно что-то резать… это еще одно проявление такой страсти? И на Синн до сих пор давит то, что случилось в октябре?
Или… она состригла свои прекрасные волосы не из-за себя, а из-за него? Подстригшись налысо, она наказывает его?
Гал медленно кивает, впитывая в себя это новое осознание. Ножницы ей в руки вложил он? Он?
«Нет, нет и еще раз нет», – гонит мысль Гал.
Но ее интеллект таков, каков есть. И она, сама того не желая, возвращается к последним тридцати часам после Тоби и Гвен, стараясь вспомнить: это кто-то из них запустил слух о Синн и ее «клевом учителе истории», как гласит надпись на стене в туалете. Перед мысленным взором Гал возникает картинка из будущего: где-нибудь в марте Синн героиней появляется в коридорах «Хендерсон Хай» с коротко остриженными волосами и хорошенькая донельзя, будто предлагает другим девочкам тоже сделать короткую стрижку. Это будет новый стиль. Все, пережившие резню, будут носить именно такую прическу.
И все из-за того, что случилось с ней в октябре. Из-за того, что кто-то дал ей в руки ножницы. А это всего лишь пара острых поверхностей. Предмет для насилия, хорошее орудие мести.
«Но это не подлинная Синн, – говорит себе Гал. – Быть не может. Ее сделали такой. Он. Все, что она сейчас делает или уже сделала, чтобы перестать быть собой, не ее вина. Она просто действует так, как подсказывает здравый смысл. Как подсказывает логика. Если ты подбросил игрушку и она, падая, разбила вазу, виновата не игрушка, а ты: игрушка сама жертва, хотя ваза разбилась вдребезги».
Гал сжимает правую руку в кулак, губы превращаются в тонкую и решительную линию.
– Только один раз, – говорит она Синн и кивает.
Она словно разрешает Синн сделать это, но только один раз. И только если они заслужили.
Она даже готова прикрыть Синн, если понадобится. Сумеет втереться в доверие к тому, кто так ее завел, а потом разодрать его задницу в клочья. Теперь, когда она обо всем догадалась, все вычислила, Гал, как и Синн, превратилась в игрушку, что валяется на полу.
– Что ж, ладно, – говорит она и снова кивает.
Тут кафель под ее босыми ногами начинает дрожать.
В следующую секунду на дом обрушивается какой-то звук, какие-то глубинные толчки. Откуда?.. Из озера? С пирса?
Что это?
– Галатея! – кричит снизу Донна Пэнгборн, снова – Гал это чувствует – охваченная ужасом: стены яхты смыкаются над мамой, поле зрения сужается, в ней оживает материнский инстинкт, как у медведицы.
– Бегу! – орет Гал на ходу.
Случайно она бросает взгляд на столик, куда под углом светит фонарик ее телефона, и первое, что она видит, – собственное отражение без кровинки на лице, будто снимок в рамке.
А второе – безмятежно белую голову манекена с нарисованными глазами.
Лысый пластиковый череп.
То есть на нем был парик, а сейчас его нет.
Гал замирает, приглядывается, проводит по черепу рукой, убедиться в его подлинности, и пальцы упираются во что-то, что она приняла за отражение: голову второго манекена, стоящую затылком к первой.
Два парика?
На столике между ними лежит пустой тюбик – яркий с восклицательными знаками, уровня «Семейного доллара».
«Спиртовой клей», – читает Гал, стараясь дойти до сути. В голове крутятся какие-то колесики, открывая новые двери и возможности.
Она кладет тюбик на место чуть под другим углом – не так, как его положила Синн.
Сглотнув, Гал кивает
