Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Владимировна Смелик

Значит, можно ориентироваться по ней, двигаться вдоль берега. Или даже по самой реке. На льду и снега меньше, его легко сметает ветер, и уж точно не собьешься с пути.

Когда до берега осталось совсем немного, Руслан увидел еще одного лыжника, вынырнувшего из кустов тоже со стороны лагеря. Похоже, кто-то пытался его догнать. Интересно зачем? Вроде бы ничего не забыл.

Он остановился, защищаясь от слепящего белого сияниями, прикрыл ладонью глаза, посмотрел на догонявшего, узнал Юсуфа. По тулупу, большой глубокой шапке-ушанке, сшитой из какого-то мохнатого желто-бурого зверя и вечно сползавшей сторожу на глаза. По темному шарфу с белыми полосками, прятавшему от хрусткого мороза нижнюю часть лица.

Юсуф как-то странно кособочился, опускал голову. Видимо, уже начал задыхаться.

– Что? – крикнул ему навстречу Руслан, но сторож не ответил, только ниже опустил голову, а географ, наоборот, запрокинул ее вверх.

Смотреть на небо, да еще отвернувшись от солнца, оказалось намного проще. Серый ажур облаков не резал глаза. Местами сквозь него проглядывала насыщенная синева, но мелкие снежинки все равно сыпались, словно мука сквозь прорехи.

Руслан улыбнулся, не торопясь отвлекаться от зрелища и поджидая, когда Юсуф подъедет, окликнет его сам, объяснит, в чем дело. Но вместо ответов получил внезапный тяжелый удар по голове.

Сознание мгновенно померкло, даже ни единой мысли не успело возникнуть – не хватило слишком резко оборвавшегося времени. А когда оно снова появилось и поползло вперед, спрашивать уже было не у кого.

В первый момент Руслан вообще не понял, где находится, не чувствовал ни рук, ни ног, но и холодно не было. Его охватывало странное оцепенение, что-то пограничное, полусон-полуявь. Оно мешало верно оценить обстановку и собственное состояние.

Географ попробовал пошевелиться – получилось. Но даже простые движения давались тяжело, тело одеревенело и слушалось нехотя. Однако Руслан все равно приподнялся, сел, осторожно, стараясь не потревожить звенящую тяжесть в голове, огляделся.

С одной стороны пологой стеной уходил вверх берег, с другой простиралось ровное, покрытое льдом и снегом пространство реки. Он что, так неудачно съехал вниз, навернулся, ударился, отключился? И куда делись лыжи? На ногах их определенно не было.

Мысли путались, не хотели собираться во что-то связное. И все из-за чертового звона, который заполнял сознание, отдавался в висках и ушах. Руслан провел рукой по голове, от лба назад до шеи, поморщился, ощутив боль. Не сразу, но осознал, что шапки тоже нет, а волосы с одного бока почему-то слиплись в сосульки.

От них на перчатке остался темно-красный след. И это точно не томатная паста. Откуда ей тут взяться? Значит, что? Кровь?

Воспоминания возникали обрывочными картинками. Ну да! Его же ударили чем-то очень твердым и тяжелым. А кто? Сторож Юсуф. Но зачем? Чего вдруг на старика нашло, когда сам предложил ехать за помощью, объяснил дорогу?

Передумал? Нарочно обманул? Захотел избавиться? Но каких-то личных счетов между сторожем и Русланом нет. Или Юсуфу понадобилось, чтобы за интернатскими не приехали, чтобы они остались на базе? И для чего?

Разумных объяснений не находилось.

Да и черт с ними, Руслан потом разберется. А сейчас ему нужно идти дальше, до поселка. Но как? Без лыж? Пешком по сугробам? Вернуться назад на базу за другими? И всех перепугать, а заодно расписаться в собственной никчемности и бессилии?

Руслан досчитал до десяти, оттолкнувшись руками, поднялся окончательно, распрямился и сразу в нескольких метрах от себя увидел одну лыжу, чуть дальше вторую. И обе целые.

Он кое-как доковылял до них, подобрав, осмотрел, убедился, что все в порядке. Только крепления оказались забиты затвердевшим снегом, и пришлось их чистить, надеясь, что не сломаются.

Любое действие по-прежнему требовало дополнительных усилий и со стороны, скорее всего, выглядело замедленным, но все же Руслан благополучно прицепил лыжи к ботинкам, на пробу сделал несколько шагов.

В голове до сих пор звенело, она немного кружилась, возможно, еще и от холода. Тогда географ натянул капюшон, затем прошелся туда-сюда, отыскал палки. Вспомнил про термос, который лежал в сумке, надетой через плечо. Благо она никуда не делась, не потерялась, пока он катился со склона. Да и термос выдержал, не разбился, а чай не остыл. От него внутри разлилось хоть и слабое, но приятное тепло.

По алевшему над горизонтом солнцу Руслан прикинул, что с момента отъезда прошло где-то около двух часов. Долгонько же он провалялся, словно медведь в берлоге, и стоило поторопиться. В том числе чтобы еще согреться на ходу.

Убрав термос назад в сумку, географ двинул вдоль берега. Сначала медленно, с трудом справляясь с застывшими мышцами, но постепенно разгоняясь все быстрее, быстрее. Изо рта вырывался пар, а в голове мелькали недавние вопросы.

Так все же почему Юсуф на него напал? Ударил, столкнул со склона, выбросил лыжи. Зачем ему это?

Они подстегивали, но Руслан не пытался найти ответы, просто цеплялся за них, как за канат, и те исправно тянули вперед к цели.

Когда надвинулись сумерки, похолодало еще сильнее. Теперь дыхание вырывалось из груди со свистом, усталость наваливалась, ноги наливались свинцом, в голове пульсировала боль, мысли путались. Но главное сейчас не останавливаться, не подпускать слабость.

О себе Руслан не думал. Собственное готовое сдаться тело воспринималось врагом, с которым он боролся безжалостно. Но лыжи все чаще цеплялись друг за друга, как у недоспортсмена-недоучки. И в какой-то момент, запнувшись, географ не смог удержать равновесие, покачнулся, завалился на бок.

Тело все-таки подвело, моментально обмякло, будто по мановению волшебной палочки он превратился в тряпичную куклу, и, сколько Руслан ни пытался, подняться до конца так и не удалось. Усталость камнем придавила к земле, точнее, к снегу, и накопленное за время бега тепло стало переходить в него и бесследно растворяться. Даже чай толком не помог, оказавшись просто теплым вместо горячего.

Руслан лежал на боку, смотрел прямо перед собой, мысленно уверял себя, что сейчас отдохнет немного и тогда уж точно поднимется, продолжит путь. Главное, не заснуть. Нельзя. И до поселка наверняка осталось не так и много, теперь уже точно меньше, чем до базы. А там на него полагаются, его ждут ребята, Марина Борисовна, Лада.

Лада! Мысль о ней осветила изнутри. Даже захотелось улыбнуться. Но губы не слушались, словно смерзлись. А как бы хорошо произнести имя вслух, позвать. И тогда она обязательно придет, она такая. Хрупкая, невысокая, нежная, но решительная