Этюд на холме - Хилл Сьюзен Susan Hil

– Миссис Чатер, вы когда-нибудь посещали медиумов или какого-либо рода экстрасенсов раньше?

– О нет. Нет, никогда.

– Я не хочу, чтобы вы мне рассказывали еще что-то о себе. Я хотела узнать это, потому что, очевидно, прошлые опыты влияют на людей, и каждый медиум отличается от другого, мы все работаем по-своему. Так что я просто вкратце расскажу вам, чего ожидать. Вам тут комфортно?

– Да я могла бы спокойно заснуть здесь. Тут замечательно.

– Хорошо. Ну, прежде всего, мы будем и дальше сидеть здесь, вот так, как сейчас. Я не буду закрывать шторы, или зажигать свечи, или что-нибудь в этом роде. Я также не работаю с духовными проводниками, как некоторые другие медиумы и ясновидящие. Я не вижу в этом пользы. Я не использую карты Таро или кристаллы. Я не буду вас гипнотизировать или вводить вас в транс, я также не вхожу в транс сама во время индивидуальных сессий. Но я закрою глаза, чтобы лучше сконцентрироваться. Я попрошу вас отвечать на любые мои вопросы, но только на эти вопросы… лучше, чтобы вы меня никуда не направляли. Другая важная вещь состоит в том, что ничего может не случиться. Может быть, никто с той стороны не появится, и никто не захочет установить контакт с вами через меня. Это вполне возможно, хотя обычно так не бывает, и если это вас разочарует, я пойму, но тут я правда ничего не могу поделать. Я никогда ничего не выдумываю. Я не собираюсь этого делать. Если кто-нибудь – или даже несколько человек – говорят со мной, стараются установить контакт, и если у них есть сообщение для вас, то я слышу их и обычно могу видеть их… это просто картинка, которая появляется в моей голове. Если вы сейчас закроете глаза и попытаетесь представить, например, высокого, симпатичного темноволосого молодого человека с белыми зубами и сияющими глазами… ну, перед вами сразу появится картинка. Это то, что происходит со мной… разница, разумеется, в том, что я понятия не имею, кого я увижу. Или услышу. Иногда ко мне приходят сразу несколько людей и, как дети, начинают бороться за мое внимание, и тогда я не могу их расслышать, и мне приходится прислушиваться, кто из них говорит наиболее внятно, а это не всегда легко. Вы понимаете, о чем я говорю?

Айрис Чатер подняла глаза и увидела, что женщина снова улыбается своей теплой, очаровательной, приятной улыбкой. Эта улыбка будто окутала ее, защищая от всего вокруг. Этой улыбке она верила.

– Да, – сказала она, – мне кажется, да.

– Вы хотите еще что-нибудь спросить?

– Нет, спасибо.

– Хорошо. Тогда просто расслабьтесь, миссис Чатер.

Старинные часы тихо тикали. Кот потянулся во сне и выпустил когти. В окне Айрис заметила островок пурпурных крокусов.

Несколько минут Шейла Иннис сидела с закрытыми глазами, со сложенными на коленях руками, тихо и неподвижно. Айрис ждала, удобно и приятно устроившись в кресле с подножкой. Может быть, на этом все и закончится, и Гарри не придет. Она не знала, расстроится ли.

– Нина… – сказала Шейла Иннис. – У меня здесь кто-то по имени Нина… она спрашивает, помните ли вы голубую… одну минуту… она что-то держит в руках… а, это расческа. Голубая расческа. У вас с ней была шутка про голубую расческу?

Это была какая-то бессмыслица. Айрис попыталась припомнить какую-нибудь голубую расческу, но ничего не приходило в голову.

– Я уверена, это Нина… нет, Нита? Да, извините, это Нита.

– Нита Рамсден? Боже, я и забыла ее, это было кучу лет назад.

Зачем Ните Рамсден понадобилось поговорить с ней?

– Теперь она смеется. Ей где-то… восемнадцать или девятнадцать лет, у нее короткие кудрявые волосы и на ней фартук…

– Комбинезон… это комбинезон. Боже мой, это наверняка Нита. Мы работали вместе… больше пятидесяти лет назад. Что она говорит?

– Она не говорит, она просто смеется. Она выглядит такой счастливой. Она очень красивая, да?

– Нита всегда была красавицей.

– С ней там несколько молодых людей… один симпатичный молодой человек стоит прямо за ней. Он говорит… я не могу разобрать его имени, но он говорит, что вы все были друзьями, в одной компании. Он говорит: «Вот это да, Айрис!» Немножко нахальный молодой человек.

– Дональд?

– Это так? Он крутит пальцем. Не хочет мне говорить.

– Он был женихом Ниты.

На несколько минут Шейла Иннис затихла. Ее глаза были плотно закрыты, и, казалось, она внимательно слушает. Нита Рамсден и Дональд. Это так странно, если попытаться вспомнить всех, кто мог бы прийти. Почему они? Но, если подумать, как она могла быть уверена, что это именно они? Она задавала вопросы, медиум давала подсказки, и она сама их назвала. Все это может быть обманом. Это не то, чего она хотела. Но тут Шейла Иннис снова быстро заговорила:

– Теперь она подошла совсем близко. У нее очень необычные глаза… зеленовато-серые. Красивые глаза. Она говорит, что просит прощения за то, что вам пришлось ее дожидаться, а она так и не смогла рассказать, что случилось. Вы так долго ждали, на холоде. А сейчас она указывает мне на велосипед… Я вижу, как она едет на велосипеде через мост… это мост?

Айрис Чатер почувствовала, что у нее жжет горло. Ее руки стали холодными. Во всей комнате стало холодно, и она туго обернула свой шелковый шарф вокруг шеи.

– Она говорит, что все закончилось в одну минуту, но было мгновение, в которое она осознала, что происходит, и все вокруг как будто остановилось. Она знала, что уже ничего не может сделать, и потом все было кончено. Она сказала, что видела, как вы ее ждали. Она говорит… минуточку… нет, это… она говорит, что вы принесли печенье. Это оно? Печенье?

– Да, – тихо прошептала Айрис, – мы приносили его по очереди. Это был мой день нести печенье… мы таскали его дома из жестянок.

– Она снова показывает мне на велосипед… колесо совсем искорежено, а руль выгнут на сторону.

– Она погибла, когда ехала на велосипеде. Мы встречались на углу, и в тот день я прождала ее двадцать минут, но она так и не пришла, так что я пошла на работу… и она погибла, ее переехал трамвай. Ох, Нита… Бедная маленькая Нита. Это и правда ты?

– Она говорит, что вам было весело. «Правда, нам было весело, Айрис, нам с тобой, вместе с Дональдом и Норманом? Правда же было весело?»

– Да, – произнесла Айрис, хотя во рту у нее пересохло. – Да, Нита, нам было весело.

– А теперь у меня здесь кто-то другой. Элла… Элла, нет, прошу прощения, это Элли. Да. На ней необычная брошь с корабликом, точно… на темном платье.

– Это моя бабушка.

– Она расстроена. Она говорит, что ей было тяжело. Ей жаль, что она проводила с вами так мало времени, когда вы были маленькой, но ей было тяжело справляться с вашим дедом. Он был болен? Ощущение такое, что он очень долго болел.

– У него были проблемы с психикой… От меня многое скрывали.

– Она говорит, что хотела оставить вам свою шкатулку с драгоценностями, но она не успела написать завещание. Она умерла внезапно. Она говорит, что вам всегда нравилось копаться в ней, но она никогда не придавала этому значения. Она продолжает повторять, что ей очень жаль. Здесь еще собака… собачка. Маленькая коричневая собачка, да. Вы знаете эту собаку? Она лает так, будто здоровается с вами.

– Нет. Я не знаю никаких коричневых собак.

– Ну, это дружелюбная маленькая собачка, и она точно говорит вам «привет» и прыгает, чтобы привлечь ваше внимание. Это маленький терьер… йоркширский терьер?

– Нет, – сказала Айрис тоскливо. Она должна была бы знать собаку, уж если она пришла поздороваться с ней.

Шейла Иннис снова замолчала, а ее руки были по-прежнему сложены у нее на коленях. Свет солнца перемещался по комнате, и кот перемещался вместе с ним.

– Там… там есть кто-нибудь, кто говорит, что он Гарри?

Медиум не ответила. Наверное, ей не стоило говорить. Она стала ждать, думая о Ните, милой маленькой Ните, которая погибла, катаясь на своем велосипеде. Это ее Дональд дал Айрис ее первую сигарету. Они тогда все вместе начали. Они были друзьями, приятелями, но не очень близкими, и это все было задолго до Гарри. Почему Нита смогла прийти, а Гарри нет?