Лес Самоубийц - Джереми Бейтс

К тому моменту я накопил несколько тысяч долларов. Этого было бы достаточно для отличных каникул, но пара недель на карибских пляжах меня не устраивали. Почему-то мне казалось, что Индия больше подходит для того, чтобы начать жизнь с нуля. Там все дешево, а страна настолько огромна, что я мог легко затеряться в ней на целый год. Была, правда, и проблема: я все же нуждался в каком-то заработке, но в Индии самой доступной работой для европейца была работа менеджером в колл-центре. Я не имел для нее ни навыков, ни желания. Тогда я обратил свой взор на Дальний Восток и обнаружил, что преподаватели английского там в большой цене.

Оглядываясь назад, сейчас я понимаю, что это был самый верный шаг. В конце концов, иначе бы я никогда не встретил Мел. Всего после пары месяцев в Японии меня уже не мучила тоска, оставшаяся после гибели Гэри, я стал гораздо спокойнее. С каждым днем моя прежняя жизнь все больше отдалялась от меня.

Хотя, если честно, как ни старайся, прошлое всегда найдет способ тебя догнать.

Сказать, что я был удивлен звонку Шелли две недели назад, значит ничего не сказать. Мы не общались со времен моего бегства из Чикаго. Так что в тот момент, когда я услышал в трубке: «Привет, Итан! Это я! Как поживаешь?», я не сразу понял, кто со мной разговаривает. Я нес какую-то вежливую бессмыслицу, пока вдруг меня не осенило. Она спросила, как мне Япония, как еда, как культура. Встречаюсь ли я с какой-нибудь симпатичной японочкой. На последний вопрос я ответил отрицательно. Мне стоило рассказать о Мелинде. Если бы я это сделал, Шелли вряд ли позвонила бы еще раз и я не оказался бы в той затруднительной ситуации, в которой сейчас нахожусь. Однако я не сказал ничего о своей девушке. В конце концов, Шелли это не касается.

Я достаточно долго не прерывал беседу, потому что все ждал от нее каких-нибудь серьезных новостей. Умер общий друг? Она забеременела? Но прошло десять минут, и она бросила на прощанье: «Ну хорошо, Итан! Мне нужно бежать. Пока!» Так закончился наш на редкость бессмысленный разговор.

Через несколько дней она прислала мне письмо по электронной почте, три или четыре длинных абзаца соплей по поводу того, как она скучает, как много обо мне думает в последнее время и как вспоминает о всяких вещах, которые мы творили вместе.

Она не написала о том, что хочет продолжить наши отношения, но намек был прозрачен. Мне показалось ее признание по меньшей мере странным, особенно если учесть, что я находился на противоположной стороне земного шара. Чего она ожидала? Что я примчусь к ней в Чикаго? Или что она сама прилетит сюда? Письмо заканчивалось патетичным «Скучаю, твоя Шелли».

Я страшно переживал, потому что Мел могла увидеть это письмо. Что она могла бы подумать? И почему она до сих пор ничего мне не сказала? Благородно учла презумпцию невиновности? Решила подождать, пока я не получу следующую весточку? Очевидно, она следила за моей реакцией. Ждала возможности подловить, как она в итоге и сделала.

С такими тяжелыми мыслями я направился обратно к лагерю, готовясь к тяжелому разговору.

14

Я настолько сосредоточился на том, чтобы не наткнуться на дерево и не упасть в какую-нибудь яму, что не заметил огонька сигареты, покуда не оказался в трех метрах от него. Темная фигура сидела под деревом. Я не мог понять, кто это. Кто из нашей компании еще курил, кроме Джона Скотта? Я уже было приготовился обогнуть ее, как услышал голос Нины:

— Итан?

Я подошел ближе. Она сидела, обняв колени руками, и курила вовсе не сигарету — запах был едкий и резкий.

— Привет, — сказал я.

Она молча протянула мне косяк. Я, на секунду замешкавшись, взял его двумя пальцами. В последний раз я курил траву еще в Штатах. Здесь, в Японии, достать марихуану было не проще, чем грибы. Но, кажется, это было ровно то, что мне сейчас требовалось.

Бухнувшись на землю рядом с Ниной, я сделал долгую затяжку. Нина не подмешала в траву табака, за что я испытал к ней искреннюю благодарность. Я не выдыхал до тех пор, пока щекотание в горле не дало понять, что я сейчас разражусь приступом кашля, и только тогда ровно и медленно выпустил из легких дым.

— Где Бен? — спросил я.

— Пошел в палатку полежать.

— И как он? — Я передал Нине косяк.

— Нормально.

— Его все еще?..

— Не отпускает? Сам виноват. Я ему говорила не есть много, но он всего хочет побольше.

— Ты была, когда они это ели?

Она кивнула.

— Где Джон Скотт их нашел?

— Под поваленным деревом. С Беном, знаешь ли, такое уже было…

— Недавно?

— На вечеринке Полной луны в Тае. Там был грибной бар. Мы туда пошли большой компанией, заказали милкшейки с грибами. Всем было весело, но, чтобы выйти из бара, надо было спуститься по очень узкой и крутой лесенке. И там нет перил. Реально опасно. Бену стало страшно, и он стал говорить, что не сможет спуститься. Мы начали подшучивать над ним, говорили, что оставим его в баре. И его накрыло.

— И на кой черт он снова их наелся?

— Джон Скотт сказал, что эти грибы слабые и его не скрутит. — Нина затянулась и снова передала мне косяк.

Я опять глубоко затянулся.

— Можно кое-что у тебя спросить, Нина?

— Ты можешь спрашивать все, что хочешь, Итан.

— Почему вы с Беном приперлись в Лес Самоубийц? Это ведь совсем не туристическое место.

Казалось, она задумалась над вопросом.

— Бен захотел.

— Но зачем? Просто так?

— Бен… Короче, один человек покончил с собой. Очень близкий для Бена человек. — Она пожала плечами. — После этого он стал одержим темой самоубийств. Смотрел фильмы, читал книги, все, что мог найти. Я думаю, он хочет разобраться во всем, понять, почему люди избирают этот путь. И когда он услышал об этом месте, то решил посмотреть своими глазами. Увидеть, поможет ли ему этот лес понять хоть что-то. Понимаешь?

— Думаю, да.

— А что насчет тебя, Итан? Почему ты здесь?

— Потому что вы нас позвали.

— У тебя нет никакой тайной страсти к суициду?

Я замешкался.

— Нет. Никаких страстей.

— Хорошо. А что ты тут делаешь?

— Ты имеешь в виду, не в лагере?

— Ага, в одиночестве.

Я и забыл, что они с Беном не