Наследие души - Е. Е. Холмс
Дело продвигалось медленно. Мозг как будто не хотел приспосабливаться к поставленной задаче; он с удовольствием отвлекался на всякие глупости, такие как навязчивое желание разложить в ряд голубые драже M&M’s или подсчитать, сколько глаголов в монологе «Быть или не быть» (до фига). Однако в конце концов я смогла себя дисциплинировать и через несколько часов накатала семь страниц. К полуночи мне оставалось написать только заключение.
Примерно в то же время я начала испытывать отчетливое ощущение, что за мной наблюдают. Я то и дело оглядывалась через плечо, как будто кто-то окликал меня по имени, но каждый раз убеждалась, что рядом никого нет. Я не из тех, кого легко напугать, поэтому не думала, что мои страхи навеяны уединенностью.
Я оглянулась, наверное, уже в двадцатый раз, когда мой взгляд остановился на биографии Распутина; глаза старца смотрели на меня с обложки с выражением мистическим и пронзительным. Я громко рассмеялась, и мой смех мягким эхом вернулся ко мне. Я решила, что это из-за книги так нервничаю, и перевернула ее, перенаправив магию вуду Распутина на кого-нибудь другого. Я снова взялась за работу, но вместо того чтобы сосредоточиться, размышляла о том, что лучше бы меня зарезали, отравили, застрелили или утопили, лишь бы не заставляли дописывать эту хрень.
К часу ночи мне пришлось бежать в туалет, после того как я опустошила запас диетической колы. Библиотека опустела, настольные лампы заливали помещение тусклым оранжевым светом. Библиотекаря за кафедрой выдачи книг сменил подрабатывающий студент. Его голова комично поникла, рот приоткрылся, а уши были глухи к моему присутствию из-за огромных наушников. «Я бы не возражала против такой работенки», – промелькнула у меня мысль, когда перед глазами всплыла картина столовой. Наушники вместо сеточки для волос – вот это я понимаю, апгрейд.
Облегчившись, я поспешила в свое укромное местечко среди стеллажей. Я завернула за последний угол, за которым открывалась моя кабинка, и тут же вскрикнула.
Там стоял парень и, перегнувшись через перегородку, читал текст с экрана компьютера. Услышав мой крик, он отскочил в сторону; очевидно, я напугала его так же сильно, как он напугал меня.
– Извини! Я не хотел тебя напугать, – выдохнул он.
Я взяла себя в руки.
– Нет, пожалуйста, не извиняйся. Я уверена, что напугала тебя сильнее своим криком. Просто не думала, что здесь еще кто-то остался.
– И я тоже. Думал, что этим вечером оказался худшим из бездельников.
Успокоившись, я присмотрелась к парню и с удивлением узнала в нем красавца с ярмарки и из сувенирной лавки. Мне пришлось буквально прикусить язык, чтобы не ляпнуть: «Парень в футболке!» Взять на заметку: убить Тиа за то, что придумала это прозвище.
Даже в тусклом свете его внешность завораживала настолько, что у меня перехватило дыхание. Сердце все еще колотилось, но уже не от страха. Я не смогла сдержать улыбку и лишь надеялась, что не выгляжу идиоткой.
– Ты разговариваешь с бездельником мирового уровня, – сказала я.
– Пишешь эту работу для курса Маршалл, да? – Он кивнул через плечо на светящийся экран моего ноутбука.
– Ага.
– Похоже, ты на финишной прямой. Как продвигается работа?
– Думаю, хорошо. Просто пытаюсь закончить.
– Завидую, мне бы хотелось продвинуться так же далеко. Но нужно осилить еще как минимум три страницы. – Он снова улыбнулся.
Ого, это было заразительно.
– Ты тоже учишься на курсе Маршалл?
Я не могла поверить, что раньше не замечала его на занятиях. Чем дольше я смотрела на него, тем труднее мне было отвести взгляд.
– Да. По-моему, я тебя там уже видел? В группе с восьмичасовым семинарским блоком, верно? – спросил он, небрежно облокачиваясь на полку.
Мое сердце, казалось, пропустило удар. Выходит, он заметил меня.
– Да, верно. Но не припомню, чтобы видела тебя, – призналась я.
Мое лицо горело. Я покраснела. Почему я покраснела?
– Ну, сколько там, на этом курсе – человек двести? И к тому же мою посещаемость нельзя назвать образцовой – побочный эффект раннего начала семинаров.
Он подмигнул мне. Обычно я находила этот жест оскорбительным, но теперь почему-то не возражала.
– Кстати, меня зовут Эван. Эван Корбетт.
Он протянул мне руку. Я перегнулась через перегородку, но, не успев даже толком пожать ему руку, отпустила ее.
– У тебя рука ледяная! – испуганно ахнула я.
– О, да, извини, – засмеялся он, засовывая руку в карман. – Плохое кровообращение. К тому же я выбрал кабинку у окна, а там ужасно дует. Но мне нельзя сидеть в комфорте, иначе я засну, и это будет конец моей работе!
Я просто улыбнулась, потирая пальцы. Холод не отпускал, и кровь странно билась в венах.
– Так ты называешь свое имя только парням с теплыми руками или…
– Ой, извини! Я Джесс Баллард.
Его улыбка стала шире.
– О, превосходно!
Ответ несколько озадачил меня.
– Что именно?
– Просто мою сестру зовут Джессика, так что я смогу запомнить твое имя, а то у меня с этим проблема. Впрочем, мне почему-то кажется, что твое имя я бы не забыл.
– Э-э-э, и как продвигается твоя работа? – Мне хотелось продолжить разговор, но я чувствовала себя неловко; мне нечасто, если вообще когда-либо, доводилось общаться с парнями, от которых захватывало дух.
– Ничего оригинального или сногсшибательного, но, думаю, могу рассчитывать на приличную оценку, если только удастся закончить. – Он присел на краешек стола и сложил руки на груди. – Тебе никогда не приходило в голову, что бесполезно пытаться написать что-то нетривиальное о пьесе, которая живет уже четыреста лет?
– Понимаю, что ты имеешь в виду. Я, конечно, не открываю здесь ничего нового. Если поколения докторантов не додумались до этого, уверена, что и у меня не получится.
– Вот именно. Так ты, Джесс, выбрала английскую литературу?
– Вообще-то я еще не решила.
– Молодец! Я никогда не понимал, почему люди выбирают специальность еще до того как попадают в колледж, – сказал Эван.
– В самом деле? Кажется, все, кого я знаю, уже сделали свой выбор.
– О, я тебя умоляю! Половина из них сменит специальность по три раза, прежде чем окончит учебу. Здесь предлагают столько курсов, зачем ограничивать себя так рано? Бери всего понемногу, исследуй, ищи себя, понимаешь? – Эван обвел рукой библиотеку, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.
Нас окружало море книг, и чтобы прочитать их все, не хватило бы и трех жизней.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Попыталась подавить неприятное ощущение, но оно застало меня врасплох. И, должно быть, отразилось
