Не дрогни - Стивен Кинг

Кейт поднимает руку Криса Стюарта и осматривает её.

– Милый наряд. Или был милым, до всего этого. Хотел ли он быть девочкой, а церковь не позволила? В этом всё дело?

– Не знаю.

Холли знает только одно – им нужно уходить как можно скорее. Она идёт к фургону, и, слава Богу, ключи лежат в подстаканнике. Она открывает дверь водителя, затем поворачивается к остальным – их фигуры ярко выделяются на фоне оранжевого света от огня.

– Уходим отсюда, – говорит она. – На этом. Прямо сейчас.

 Барбара и Бетти помогают друг другу встать. Джером прихрамывает, опираясь на Кейт, которая берёт на себя большую часть его веса.

– А что насчёт них? – Джером указывает на тела.

– О, боже, нет, – говорит Корри, но всё же подходит к Гибсону и хватает его за руку. Она тащит его к задней части фургона. – Ещё одна… девушка, но… уже горит. Сгорает. – Она стонет.

Холли не хочет иметь с этими трупами ничего общего. Она мечтает только о том, чтобы поспать часов двенадцать, а потом проснуться и выпить чашку кофе с желейным пончиком, и выкурить дюжину сигарет. Но Кейт возвращается к нему… или к ней… человеку в брюках. Холли идёт за ней. Они тащат Стюарта к фургону, но у них не хватает сил, чтобы загрузить тела внутрь. Джером делает это сам, тяжело дыша и испытывая боль, которую ноги едва выдерживают.

Он закрывает двери и покачивается.

– Ты веди, – говорит он Холли. – Я не могу. Ноги.

– Я поведу, – говорит Кейт с тенью прежней уверенности.

И она действительно ведет.

 Глава 26

1

В тёплое и солнечное утро в конце июня, через несколько дней после повторного открытия Дингли-парка, Холли сидит за пикниковым столом, где они с Иззи часто обедают. Это тот самый стол (она этого не знает), где когда-то остановилась Бетти Брэди, не в силах идти дальше и убеждённая, что тем самым подписала смертный приговор своей новой подруге. Холли пришла рано; она всегда приходит рано. Фудтраки ещё не открылись, но с ближайшей детской площадки слышны крики играющих в «кошки-мышки» детей и звуки занятий на турниках. Сарай с инвентарём всё ещё ограждён жёлтой полицейской лентой. Его разграбили в разгар беспорядков, и вещи внутри – униформа, наколенники, мячи, биты, обувь, даже вешалки – были разбросаны по преобразованному софтбольному полю вместе с разбитыми бутылками, красно-синими рваными футболками и даже несколькими зубами. Базы были украдены и увезены, возможно, в качестве сувениров. Холли не может понять, почему, но многое в поведении людей (включая её собственное) всегда остаётся для неё загадкой.

Её друг Джон Акерли получил перелом челюсти во время потасовки. Он понял это только на следующее утро, когда посмотрел в зеркало и увидел нижнюю часть лица, опухшую до такой степени, что он «выглядел как Попай из тех старых мультфильмов, только без трубки». Его лечили в отделении неотложной помощи больницы Кинера, где он ожидал своей очереди среди около полусотни других пострадавших с игры «Пистолеты и Шланги». Врач выписал ему рецепт на таблетки Оксикодона, которые он принимал три дня, а потом смыл в унитаз. Он сказал Холли, что ему эти таблетки понравились чуть больше, чем следовало.

Раньше, сидя за этим столом, Холли и Иззи могли видеть круглую крышу хоккейной арены «Холман», но теперь её нет; от катка остались лишь обугленные, дымящиеся развалины, огороженные полицейской лентой. Дональд Гибсон, он же Билл Уилсон, он же Триг, по всей видимости, хотел сжечь своих жертв, как ведьм 17-го века.

Детективы полиции штата, обыскивая дом Гибсона в трейлерном парке «Элм Гроув», нашли стопку блокнотов: одни были помечены как «Характерные недостатки» (в духе программы Анонимных Алкоголиков), другие – «Письма папе». Из последних ясно, что убийство Аннет МакЭлрой было первым преступлением Гибсона.

«Хроники папы» (так их назвал Бакайский Брэндон) также обвиняют отца Дональда Гибсона в убийстве Бониты Гибсон, которая исчезла в 1998 году, когда Дональду было восемь лет. Эвери МакМартин, давно вышедший на пенсию городской детектив, подтвердил (в подкасте Бакайского Брэндона), что мистер Гибсон был подозреваемым после исчезновения своей жены, однако тело женщины так и не было найдено, и дело Бониты Гибсон давно переведено в открытые, но неактивные дела департамента.

Кейт Маккей теперь самая известная женщина Америки. Её фотографию – с окровавленными губами, растрёпанными волосами и следами от скотча на лице и шее – увидели по всему миру, в том числе на обложке журнала People. Она отказывалась мыться, пока в отеле не была сделана эта культовая фотография. Турне было переработано для гораздо больших по вместимости площадок, где жест Кейт – «Давай, давай, давай» – вызывает бурные одобрительные возгласы. Миллионы женщин носят футболки с её изображением, на некоторых Кейт с окровавленными губами, на некоторых нет, но всегда с пальцами, разведёнными в этом жесте. Всё больше штатов, включая два традиционно консервативных, принимают законы, защищающие право женщины на аборт.

«Или право не делать аборт, – всегда говорит Кейт. – Запомните это. Жизнь – всегда предпочтительный выбор, но этот выбор принадлежит женщине».

Ходят слухи, что она может баллотироваться на государственную должность. Возможно, даже на высший пост страны. Холли считает эту идею нелепой. Кейт слишком сосредоточена на своей борьбе, чтобы её когда-либо избрали. У неё туннельное зрение. По крайней мере, так думает Холли. Холли уволилась с должности охранницы Кейт. Её место заняли три женщины, бывшие военнослужащие. Они моложе Холли и привлекательнее (как это часто бывает с молодыми). Они называют себя Bod Squad.

Корри вернулась домой в Нью-Гэмпшир.

Полиция и пожарная служба Бакай-Сити продолжают находиться в серьёзном конфликте. Была создана комиссия для изучения причин бунта и выработки санкций за подобное поведение. Начальница полиции Элис Пэтмор и начальник пожарной службы Дарби Дингли подали в отставку. Продолжаются вопросы по поводу решения провести благотворительный матч в то время, когда на свободе находился серийный убийца.

«Лучше поздно, чем никогда», – говорит Бакайский Брэндон о тех вопросах. На самом деле – это лишь слухи.

Парни в синем и те, что в красном, затаились, вероятно, смущённые своим поведением (возможно, даже шокированные), но не слишком обеспокоены.