Выжить, чтобы умереть - Тесс Герритсен

– Как хочешь, – ответила девочка. Таким образом она приглашала его войти, но, когда он попятился, Клэр крикнула: – Эй, куда пошел? Разве ты не хочешь войти и посмотреть мою комнату?

Только после этого Уилл перешагнул порог, но, замешкавшись у самой двери, начал нервно осматриваться – бросил взгляд на книжные полки, письменные столы, комоды с зеркалами. Парнишка старался не смотреть на кровати, будто они были способны прыгнуть и укусить его.

– Мои соседи по комнате собирают вещи для поездки в Квебек, – сообщил он. – Мерзко, что мы не можем завтра поехать вместе с ними.

– Думаешь, мне хочется часы напролет трястись в автобусе? Лучше уж остаться здесь, – сказала Клэр, хотя это была не совсем правда: действительно мерзко, когда тебя оставляют где-то одну.

Она перевернула страницу альбома и снова увидела собственное изображение; на этот раз девочка в ковбойской шляпе сидела верхом на каком-то замученном жизнью пони.

– Это ты? – рассмеялся Уилл. – Ты очень хорошенькая.

Клэр в раздражении захлопнула альбом.

– Я просто провожу исследование, как просил нас Джулиан.

– Я тоже провожу исследование. – Уилл вытащил из кармана, а затем развернул лист бумаги. – Я работаю над хронологией нашей жизни. Тут все, что произошло с тобой, мной и Тедди, и то, как эти события могут соотноситься. Пытаюсь понять: вдруг у нас что-нибудь пересекается? Точных дат Тедди у меня пока нет, зато твои я записал. Хочешь проверить?

Клэр взяла в руки лист бумаги и сосредоточилась на двух отметках, представлявших собой ее личные трагедии. Первая дата – тот день, когда в Лондоне стреляли в нее и ее родителей; это событие запечатлелось в памяти Клэр так туманно, словно все произошло вовсе не с ней, а с какой-то другой девочкой. А вот второе оказалось настолько свежим, что Клэр тут же начало мутить от чувства вины. Последние несколько недель она упрямо отказывалась думать о нем, но сейчас, когда она увидела дату в хронологии Уилла, на нее нахлынули тошнотворные воспоминания. Как беспечно она выскользнула из дома Бакли в тот вечер. Какими усталыми и взволнованными выглядели Боб и Барбара, когда подъехали к ней в своей машине. «Они погибли из-за меня, – подумала Клэр. – Из-за того, что я вела себя как безмозглая соплячка».

Девочка сунула хронологию Уиллу:

– Да. Даты правильные.

Парнишка указал на фотоальбомы:

– Ты что-нибудь обнаружила?

– Только фотографии.

– Можно посмотреть?

Клэр больше не хотела показывать фотографии, от которых ей приходилось стесняться, поэтому она отложила более новый альбом и открыла вместо него родительский. На первой странице девочка увидела своего отца Эрскина, высокого и красивого мужчину в костюме и галстуке.

– Это мой папа, – пояснила она.

– А за ним монумент Вашингтона! Я был там. Когда мне было восемь лет, папа возил меня в Музей авиации и космонавтики. Это такое классное место!

– О-хо-хо!

Уилл посмотрел на нее:

– Зачем ты это делаешь, Клэр?

– Делаю что?

– Все время меня опускаешь?

Возражение уже готово было слететь с ее губ, но тут Клэр взглянула на лицо Уилла и вдруг поняла, что мальчик говорит правду. Она постоянно его опускает. Девочка вздохнула:

– На самом деле я не специально.

– То есть не потому, что ты считаешь, будто я этого заслуживаю? Что я типа отвратительный и так далее?

– Нет. Это потому, что я просто не думаю. Дурацкая привычка.

Уилл кивнул:

– У меня тоже есть дурацкие привычки. Типа, что я все время говорю слово «типа».

– А ты возьми и перестань.

– Давай договоримся, что мы оба прекратим. Ладно?

– Конечно. Как хочешь.

Клэр перевернула еще несколько страниц альбома и увидела другие фотографии своего красавца-отца, который позировал в самых разных местах. Под деревьями, на пикнике со своими друзьями. В плавках на пляже с пальмами. Она добралась до фотографии папы с мамой – они в обнимку стояли перед римским Колизеем.

– Смотри. Это моя мама, – тихо проговорила Клэр, проведя пальцем по изображению. Внезапно аромат духов с шарфа прорвался сквозь туман утраченных воспоминаний, и девочка снова ощутила запах маминых волос, почувствовала прикосновение ее рук к своему лицу.

– Ты на нее похожа, – потрясенно произнес Уилл. – Она очень красивая.

Они оба красавцы, думала Клэр, жадно вглядываясь в изображения матери и отца. Когда была сделана эта фотография, они наверняка думали, что весь мир у их ног. Оба были потрясающе хороши, и впереди была целая жизнь. К тому же они жили в Риме. Интересно, они хоть раз задумывались – представляли ли вообще, – как преждевременно закончится их будущее?

– Этот снимок был сделан девятнадцать лет назад, – сказал Уилл, обратив внимание на дату, которую мама Клэр написала в альбоме.

– Они тогда только поженились. Папа работал в посольстве. Был секретарем политического отдела.

– В Риме? Круто. Ты там родилась?

– В моем свидетельстве о рождении написано, что я родилась в Виргинии. Думаю, мама приехала домой меня рожать.

Они перевернули еще несколько страниц и увидели другие фотографии той же красивой пары – мама и папа Клэр, улыбаясь, сидели за ужином, поднимали бокалы с шампанским на коктейльной вечеринке, махали руками с какого-то моторного катера. Проживали la dolce vita, как говорила девочке мама. Сладкую жизнь. Вот что видела Клэр на этих фотографиях – свидетельства, как казалось раньше, нескончаемой череды прекрасных моментов, проведенных с коллегами и друзьями. Но ведь фотоальбомы для того и созданы, чтобы представлять лучшие мгновения жизни. Мгновения, которые хочется вспомнить, а не те моменты, о которых мечтаешь забыть.

– Смотри. Похоже, это ты, – сказал Уилл.

На фотографии была запечатлена мама Клэр; улыбаясь, она сидела на больничной койке и держала на руках младенца. Девочка посмотрела на дату, написанную от руки, и подтвердила:

– Да, это день моего рождения. Мама говорила, что все случилось очень быстро. Сказала, что я торопилась выйти наружу и она едва успела доехать до больницы.

Уилл рассмеялся.

– Ты и сейчас всегда торопишься выйти наружу.

Клэр начала переворачивать страницы, минуя скучные младенческие фотографии. Она в прогулочной коляске. В стульчике для кормления. С бутылочкой. Ни одна из этих фотографий не помогла ей восстановить воспоминания, потому что они были сделаны еще до того, как ее память утвердилась. С таким же успехом она могла разглядывать фотографии любого другого малыша.

Клэр добралась до финальной страницы. На двух последних фотографиях девочки не было. На них была запечатлена очередная коктейльная вечеринка, очередная компания чужаков, державших в руках винные бокалы. Тяготы жизни с дипломатом, как любила шутить мама. «Постоянно улыбайся и наливай». Клэр собралась было захлопнуть альбом, но тут Уилл накрыл ее руку своей.

– Погоди, – сказал