Тропа воскрешения - Майкл Коннелли

Я сомневался. Думал, он просто скрывает привычную усталость. Или, может быть, это адреналин от дела дает ему дополнительные силы.

— Если уверен — едем. Если я успею всё просмотреть до того, как мы приедем, сможешь остановиться, мы поменяемся местами, и ты тоже всё пролистаешь. Ладно?

— Ладно.

Босх отъехал от обочины и направился на юг, в сторону Аламеды.

— Ты дорогу знаешь, да? — спросил я.

— Бывал там много раз, — ответил Босх. — Если проголодаешься, вон в той сумке лежит по‑бой из «Маленькой жемчужины».

— Чуть не сел на него. Устрицы или креветки?

— Креветки. Хочешь, вернусь за устрицами?

— Нет, я не люблю устрицы. Просто хотел уточнить.

— Я их тоже не люблю.

Женская тюрьма в Чино находится примерно в часе езды от центра города. Пока Босх выруливал на десятое шоссе на восток, я снял резинку с папки‑регистратора и открыл её, чтобы посмотреть, что мне передал Сильвер. Я сразу понял, что меня попытались провести. В первых трёх отделениях были документы, а в четырёх следующих — совершенно чистые блокноты. Сильвер напихал их в папку‑регистратор, чтобы придать ей вес, когда вручал её мне. Обилие бумаг — показатель времени и усилий, вложенных в дело. Было очевидно, что, передавая мне дело, Сильвер пытался скрыть, как мало он сделал для Люсинды Санс. Перед тем как я вышел из его кабинета, он заставил меня подписать расписку, что передал весь материал по делу Санс. Один балл в пользу Сильвера.

Мне следовало это предвидеть и просмотреть папку до подписания.

— Чёртов проныра.

Босх снова посмотрел на меня в зеркало.

— Кто?

— Сильвер, наш вечный второй призёр.

— Что ты имеешь в виду?

— Он набил дело чистыми листами, чтобы я думал, будто он проделал гигантскую работу.

— Зачем? Ты заключил с ним какую‑то сделку?

— Пришлось отдать ему двадцать пять процентов после вычета судебных издержек в обмен на материалы. Но знаешь: я выжму из прибыли всё, что смогу. Включая то, что заплачу тебе.

Под тем углом, под которым я видел Босха, мне показалось, что он усмехнулся.

— Тебе это смешно? — спросил я.

— Мне кажется, это иронично. Один адвокат защиты называет другого пронырой. Добро пожаловать в мой мир длиною в сорок лет.

— Да, только не забывай, кто подписывает твои чеки, и кто оплачивает твою медицинскую страховку.

— Не переживай, не забуду.

— Кстати, как вчера всё прошло в клинике? — спросил я.

— Сделали инфузию, взяли кровь и отпустили, — ответил Босх.

— Рад, что ты выжил. Они проверяют, что именно капают в инфузии?

— Да, это изотоп. Вешают пакет, подключают к вене, и препарат идёт по капельнице. Двадцать–тридцать минут — и всё, в зависимости от дозы. Она меняется каждую неделю.

— И они берут кровь, чтобы проверить, действует ли всё это?

— Не совсем. Смотрят, не слишком ли низкий у меня уровень тромбоцитов — что бы это ни значило. И проверяют, нет ли повреждений почек и печени. Примерно через тридцать дней возьмут образцы костной ткани для биопсии. Вот это уже будет серьёзное обследование.

— Держи меня в курсе, ладно.

— Буду. А теперь вернёмся к Санс. Ты отдал Сильверу двадцать пять процентов. Значит, думаешь, что на этом деле можно что‑то заработать?

— Не совсем так. Отмена приговора позволит ей претендовать на законную компенсацию за несправедливое осуждение, но это не принесет адвокату значительной выгоды. Шансы на успешный иск о неправомерном лишении свободы малы, поскольку она признала вину и согласилась на срок. Наш "серебряный призер" не обладает достаточным опытом ни в предотвращении тюремного заключения, ни в освобождении из него. Он полагается на маловероятную удачу, которая вряд ли ему поможет.

Я решил сконцентрироваться на действительно полезных сведениях в папке. Первым делом я изучил стандартную анкету клиента – документ, который новый клиент заполняет, указывая свой адрес, информацию о родственниках и данные кредитных карт. Эта информация критически важна для адвоката, чтобы знать, где находится подзащитный, и иметь возможность получить оплату за свои услуги. В данном случае, поскольку Люсинда Санс не внесла залог, её местонахождение не вызывало никаких вопросов. А учитывая, что Сильвер заявил о минимальном заработке по этому делу, я предположил, что две кредитные карты, указанные в анкете, имели низкие лимиты и были быстро опустошены.

Я ломал голову над тем, почему Санс не прибегла к помощи государственного защитника, а предпочла оплачивать услуги адвоката, чья квалификация, мягко говоря, не вызывала восхищения. Но теперь это уже было неважно. Я перешел к следующему документу и обнаружил там стенограмму допроса Люсинды. Она была сделана следователями управления шерифа, которые занимались делом Роберто Санса. Я начал читать с того момента, как Люсинда, по своей наивности, отказалась от своих законных прав и согласилась говорить со следователями, Габриэллой Сэмюэль и Гэри Барнеттом. Следователи действовали по знакомой схеме: задавали общие, открытые вопросы, позволяя Люсинде излагать свои мысли, но при этом тонко подталкивая её к нужным им ответам. Этот приём был мне хорошо знаком. Тюрьмы кишат людьми, которые, пытаясь оправдать свои поступки или объяснить свои мотивы, тем самым обрекая себя на срок. Стоило им лишь отказаться от своих прав, и всё было кончено.

Во время допроса Люсинда рассказала ту же историю, которую Босх вытащил из полицейских отчётов. По крайней мере, это было хорошо. Её версия того, что произошло той ночью в Куорц‑Хилл, оставалась неизменной с течением времени.

Сэмюэл: — Он ушёл через главный вход?

Санс: — Да, через главный вход.

Сэмюэл: — Что вы сделали потом?

Санс: — Я захлопнула дверь и заперла её на засов. Я не хотела, чтобы он вернулся. Я знала, что у него остался ключ, хотя ему это было запрещено.

Сэмюэл: — А потом?

Санс: — Я стояла там и услышала выстрел. Потом ещё один. Я испугалась. Думала, что он стреляет в дом. Я побежала обратно в комнату сына, и мы спрятались там. Я позвонила в 911 и стала ждать.

Сэмюэл: — Откуда вы знали, что это именно выстрелы?

Санс: — Не знаю. Наверное, я не знала наверняка, но раньше уже слышала стрельбу. В детстве. А когда мы только поженились, мы с Робби несколько раз ездили на стрельбище.

Сэмюэл: — Вы слышали, что‑нибудь, кроме двух выстрелов? Голоса? Что‑то ещё?

Санс: —Нет, больше ничего. Только выстрелы.