Убийство в университете - Фейт Мартин

— В смысле у них тут что, бордель под видом колледжа? — расхохоталась Джанин.

Все еще смеясь, они поднялись по лестнице. Со стены на них неодобрительно взирал безвестный владелец каучуковых плантаций восемнадцатого века.

Хиллари не совсем понимала, зачем вешать портрет плантатора и рабовладельца в главном холле ультраполиткорректного колледжа Святого Ансельма, но догадывалась, что, если она спросит, объяснение наверняка будет длинным и убедительным.

Это же Оксфорд.

* * *

При их появлении Джеральд Хэйверинг постарался принять радушный вид. Он с улыбкой встал, велел секретарше принести кофе и печенья (да!) и пригласил полицейских садиться. И очень старался не пялиться на ноги Джанин.

Зато в лицо смотрел без опаски. Джанин была не просто хорошенькой или симпатичной — настоящая красавица. Люди смотрели ей в лицо с удовольствием. Может, поэтому Мэл и лез на стенку?

— Доктор Хэйверинг, это сержант Тайлер, — кратко представила Хиллари. — В процессе расследования убийства вашей студентки Евы Жерэнт мы обнаружили нечто неожиданное, — заявила она, сразу беря быка за рога.

В голубых глазах мелькнула настороженность, и так же быстро скрылась. Что это, обычная реакция на плохие новости? Или же директор прекрасно знал, что она сейчас скажет?

— По-видимому, у мисс Жерэнт имелось другое место жительства, — начала Хиллари.

А ведь он ожидал услышать совсем не это, тотчас же поняла Джанин. Интересненько. Чего же он ждал? Или по колледжу уже поползли слухи, в которых повторяется одно и то же страшное слово — наркотики?

Если так, то сейчас он испытал отчетливое облегчение. Только это ненадолго, друг мой, подумала Хиллари, пряча улыбку. Совсем ненадолго.

— О, э-э, в самом деле? — отозвался директор, но обе женщины буквально услышали, как за этим невыразительным фасадом зажужжали шестеренки промеж ушей. — Ну, это не противозаконно. По крайней мере, нашими правилами не запрещается, — торопливо поправился он, вспомнив вдруг, что две сидящие перед ним женщины как раз и олицетворяют закон. — Но какое это имеет отношение к ее смерти?

Хиллари улыбнулась.

— В Оксфорде снимать квартиру дорого, — заметила она. — Но вас почему-то совсем не удивляет то, что студентка на стипендии могла себе это позволить.

Хэйверинг покраснел. Отвратительная багровая волна хлынула вверх по шее, отчаянно не сочетаясь с почтенными сединами и внешностью доброго дядюшки.

И тут Хиллари вдруг поняла, что то была не вина, а стыд. Директор не отличался быстротой мысли и, будучи пойман на этом, взмок до трусов.

— Нет-нет. Это в самом деле странно. Действительно странно… — печально заблеял он.

— И мы почти уверены, доктор Хэйверинг, что источником заработков мисс Жерэнт была проституция, — добавила Хиллари, заставив директора мгновенно позабыть о своих несчастьях.

Точнее, не забыть, а переключиться на новую проблему. На сей раз краска отхлынула с его смятенного лица, и он разом побледнел, словно его вдруг замутило.

Директор заморгал.

— Не знаю, что и сказать, — признался он наконец.

Первая правда, которую он произнес за эти дни, безжалостно, но уверенно сказала себе Хиллари.

Теперь инспектор была почти уверена в том, что директор и в самом деле ничего не знал. Потому что если знал, то Аль Пачино и Роберт Де Ниро нервно курят в коридоре.

— Вы, э-э… вы же не собираетесь обнародовать эту информацию? Я имею в виду передавать ее прессе? — спросил директор и нервно сглотнул. В своем воображении он уже наверняка стоял перед советом директоров и лихорадочно отчитывался о мерах, которые предпринял для уменьшения ущерба.

— При расследовании дела об убийстве мы не имеем права сотрудничать с прессой, доктор Хэйверинг, — сказала Хиллари и немного подождала.

И еще немного.

Но, хотя слово «убийство» она ввернула в разговор уже дважды, директор по этому поводу так ничего и не сказал.

Хиллари заметила, как Джанин закатила глаза.

Да, подумала Хиллари, сегодня явно не день доктора Хэйверинга. Или он и впрямь дьявольски хитер.

— Что ж, сэр, мы будем держать вас в курсе, — легко солгала она и допила кофе. Рука сама собой потянулась к печенью со смородиной, но Хиллари сумела ее остановить.

Нс хватало еще заесть так удачно пропущенный завтрак!

Так, по крайней мере, сказала себе Хиллари, выходя за дверь.

* * *

Наступило обеденное время, и Томми устроил себе перерыв, заодно отпустив отдохнуть и изрядно поредевшую толпу неопрошенных. Хиллари он мрачно доложил, что никто ничего не знает.

— По крайней мере, удалось более-менее точно восстановить ее последние действия, — добавил он. Об этом Хиллари просила его в первую очередь. — Той ночью она совершенно точно не уходила из колледжа. Поужинала в зале, — читал Томми, в промежутках жуя сэндвичи, благоразумно присланные местным шеф-поваром, — потом с двумя подругами пошла в Ка-О, там они выпили по паре слабеньких коктейлей, погоняли шары на бильярде, поспорили о сравнительных достоинствах Сартра и… э-э… — Томми в смятении вгляделся в собственные каракули, — в общем, еще какого-то французского писателя, а потом Ева ушла, сказав, что идет к себе в комнату. — Он прервался, чтобы сделать вдох. — Больше ее никто не видел. Сторож у ворот говорит, что у всех студентов есть собственные ключи, и они могли приходить и уходить когда вздумается, однако главные ворота запираются в одиннадцать. Он не видел, чтобы Ева Жерэнт покидала территорию колледжа, но это, конечно, еще ничего не значит.

— А кто-нибудь видел ее после того, как она ушла из Ка-О? — тут же спросила Хиллари.

— Пока нет, но я еще не всех опросил. После обеда продолжу.

— Кровать у нес не была застелена, — вставила Джанин, критически разглядывая сэндвич, в котором, к ее удивлению, обнаружились свежие креветки, руккола и нечто цветом и вкусом подозрительно напоминающее домашний майонез.

— Это ничего не значит, — отмахнулась Хиллари. Но и наряд француженки говорил о том же: именно так оделась бы ухоженная девушка, которая собиралась провести вечер дома. Симпатично, но не слишком нарядно.

Док Партридж объявил, что смерть наступила между десятью часами вечера и четырьмя утра. Этого времени едва ли могло хватить на то, чтобы уйти из колледжа, умереть и быть доставленной обратно в свою комнату.

— Значит, к ней кто-то пришел, — сказал Томми, набивая рот замечательно тягучим сыром и сырым луком. — И сделал ей укол.

— Или она сама укололась, — добавила Джанин.

— А где тогда шприц и все остальное? — хмыкнул Томми.

— Входящих сторож тоже не видел, так? — спросила Хиллари и вздохнула. Можно подумать, от этого вопроса будет какой-то толк.

— Видел целую кучу, шеф, но подозрительного