Норфервилл - Франк Тилье

— И выше, судя по расположению и углу ранений. Она подняла руки над головой, вот так, — сказал он, имитируя жест.

Левая рука, похоже, была сломана в области локтя. Либо это было вызвано сильным падением, либо ее буквально вывернули.

Жертва была ростом около 160 см. Это не сильно сужало круг возможностей, тем более что убийца мог наклониться над ней, когда она лежала на земле. Молодая полицейская с трудом сглотнула, когда увидела, как белые перчатки судмедэксперта без деликатности раздвигают ноги. В ушах зажужжало.

— Что-то не так, лейтенант?

Леони поняла, что отступила к стене и массирует лоб. Оба мужчины пристально на нее смотрели.

— Невыносимая жара, — пробормотала она.

— Можешь выйти, если тебе слишком тяжело, — ответил Лиотта. — Я займусь этим.

— Нет, все в порядке. Я просто... выпью немного воды. Скажите, если ее изнасиловали.

Специалист осмотрел промежность трупа.

— Видимых следов нет, нужно подтвердить анатомическим вскрытием. В целом, область под тазом не затронута.

Полицейская направилась к столу с краном в конце комнаты. Она обмыла лицо холодной водой, поднесла губы к струе. Изнасилования не было. Следовательно, мотив, априори, не был сексуальным. Придется объяснить отцу, что убийца просто убил ее и бросил в лесу.

Симон Рой, невозмутимый, продолжил работу. Он посчитал, что поверхностные ткани достаточно эластичны, чтобы приступить к внутреннему осмотру, взвешиванию и осмотру внутренних органов. Прежде чем он опустил лезвие скальпеля, Леони обратилась к нему:

— Имейте в виду, что ее отец захочет ее увидеть.

— Я сделаю все, что в моих силах. Где мы будем хранить тело, когда я закончу?

— Я закрыл хоккейный зал, — вмешался Лиотта. — Там идеальная температура для хранения. Мы положим ее туда, пока вы не заберете ее.

Врач кивнул, а затем сделал Y-образный разрез: две линии, начинавшиеся по обеим сторонам туловища, соединялись у основания шеи и спускались к пупку. Лезвие двигалось с большим трудом из-за глубоких слоев, которые еще были твердыми, прошло над отверстием в животе и снова вошло в плоть до лобка. С помощью раздвижного инструмента он затем отделил широкие участки кожи, обнажив невероятный внутренний механизм. Внезапно он замер, ошеломленный.

— Так вот…

Очень медленно он снова надел свои маленькие круглые очки, как будто столкнулся с невиданной загадкой, и поднял глаза на Леони.

— Ее печень... Она исчезла.

14

Когда вскрытие закончилось, наступила ночь. Судебный медик остался, чтобы привести верхнюю часть тела в приличный вид. Выйдя на улицу, Леони посмотрела на небо, которое начинало усеиваться холодными звездами. Это было такое же небо, как и двадцать лет назад, чистое, бесконечное, как будто в нем отражалась безграничность Великого Севера. Она отошла от диспансера. Блу Ридж, где днем были оставлены ее багаж и багаж ее коллег, находился всего в километре отсюда.Пока она шла, призрачный пейзаж перед ней легко наложился на образы, запечатлевшиеся в ее памяти. Вдали желтые огни горнодобывающих предприятий и оранжевые огни доменных печей поддерживали тревожный огонь в темноте, как нефтяная платформа посреди океана. Впереди светящиеся вывески магазинов и шум двигателей все еще вдыхали немного жизни в замерзшие артерии города. Несколько теней бродили по улицам, все одинаковые, силуэты без лиц из-за больших капюшонов с меховой оторочкой, которые их покрывали, автоматы, возвращающиеся домой. Справа над озером висел туман цвета ртути: дым арктического моря. Визуальное воплощение неумолимой холодной, голодной, жестокой, жаждущей смерти.

Когда он выходил за берега, это странное и опасное облако замораживало все на своем пути, проникало сквозь одежду, плоть, пока не замораживало кровь в венах. Никто не мог рискнуть остаться в нем дольше, чем на несколько минут, не рискуя никогда не выбраться оттуда.

Леони прошла всего двести метров по дороге Хадсон, ведущей в центр, когда перед ней остановился большой пикап. Лиотта вышел из него, даже не выключив двигатель. Освещенный сзади фонарным столбом, он был похож на гигантскую тень.

— Давай, забирайся в тепло. Я отвезу тебя к твоему дому.

— Не надо, я хочу немного прогуляться. Кстати, я еще не видела вашего вечного правой руки, помощника сержанта Ника Лавина. Он все еще здесь?

— Да, но уже не в полиции. Он нашел себе лучшее занятие...

— Но вы же были неразлучны.

Поскольку в ответ она услышала только тишину, молодая женщина сменила тему:

— Что дало расследование в месте, где было обнаружено тело?

— Мои люди прочесали все, пока не стемнело, как в заднице медведя. Ничего нового.

Без слова она кивнула и обогнала автомобиль. За спиной она почувствовала волнение. Заглушил двигатель, хлопнул дверью. Сержант подбежал к ней.

— Мы имеем дело с большим сумасшедшим, да?

— Еще слишком рано делать какие-либо выводы. Но это больше, чем просто хладнокровное преступление.

— Без шуток? Должен признаться, что ты меня поразила.

Мышцы Леони сократились.

— Завтра вы положите на мой стол список всех протоколов и всех процедур за последние три месяца, — потребовала она, стараясь сохранять твердый голос. Белые, инуиты, сотрудники INC... Я хочу все.

— Ты хочешь все, но не жди многого. Здесь мы не занимаемся бумажной волокитой при каждом мелком происшествии, иначе не хватило бы деревьев. Как правило, мы стараемся решать проблемы по-дружески, понимаешь? Так у нас принято. И это очень хорошо работает.

— Неважно. Я хочу список, и все. И я также хочу гражданскую машину. Мне, скорее всего, придется много раз ездить между городом и резервацией.

В течение нескольких секунд слышался только скрип их шагов по снегу. Лиотта дышал так сильно, что было слышно, как воздух свистит в его легких. Прокашлявшись, он наконец произнес глубоким и резким голосом, вполне соответствующим его внешнему виду:

— Должен тебе сказать... уже некоторое время местные жители нервничают.

— Как это, нервничают?

— Я чувствую напряжение, что-то ненормальное в сообществе, но не могу определить, что именно. Это похоже на то, когда чувствуешь, что надвигается буря, что-то меняется в воздухе. Они меньше болтаются по улицам, приходят за покупками и быстро уходят домой.

Те, кого я привожу в участок, не произносят ни слова. Это ненормально.

Они не разговаривают с тобой, потому что ты проводишь политику террора, подумала Леони. Ты просто пожинаешь плоды многолетнего запугивания.

— Я так поняла, что некоторые протестуют из-за планов по расширению шахты.

— Шахта всегда разделяла инну, это не новость. Но сейчас все по-другому, у меня