Мазыйка. Приговорённый город - Алёна Моденская

— Не было, — уверенно покачал головой Антон. — То есть, он вроде за ней бегал, а она его бортонула.

Вот это поворот. Только получишь ответ на один вопрос, как возникает ещё два или три.

— Погоди-ка, — задумчиво произнёс Новиков. — Если она его отшила, то почему он снимает у них комнату? То есть, в новом доме?

— А что тут такого? — просто спросил Антон.

— Ты бы стал жить в доме у девушки, которая тебя продинамила? — прямо спросил Новиков.

— Э… — Антон наморщил лоб. Потом медленно проговорил: — Наверное, нет. Но тут особо выбирать не из чего. Куда ему податься-то? В общагу? На кой, если можно жить в комфорте. А им деньги сейчас не помешают.

Новиков продумал всю цепочку аргументов, которые привёл Антон. Вроде бы логично. С другой стороны, что-то тут всё равно не клеилось.

— Может, он всё ещё на что-то надеется? — предположил Новиков. — Если живёшь с девушкой в одной квартире, поневоле с ней сблизишься. Можно ещё и мамашу в свою пользу настроить.

Настала очередь Антона задуматься. Потом он недовольно фыркнул.

— Слушай, ты бы всё-таки поосторожнее, — рискнул понудить Новиков. — Нам же потом возвращаться.

— Может, нет?

— А если да? — пожалуй, чересчур резковато произнёс Новиков, которому претила мысль остаться в этом времени. Здесь хорошо, но у него жена с дочкой на семьдесят лет тому вперёд.

Антон молча доедал гречку, глядя в тарелку.

— Слушай, — примирительно сказал Новиков. — Я не лезу ни в твою душу, ни в твою жизнь. Но сам посуди: вот сблизишься ты с Эммой. А потом придёт скелет Вася и закинет нас обратно в наше время. И что? Бросишь девушку? А вдруг она к тому времени забеременеет?

— Ну, ты скажешь, — криво улыбнулся Антон.

— Ты же взрослый человек. Наверное, знаешь, откуда дети берутся, — сухо произнёс Новиков.

Антон доел гречку, и Новиков налил ему чаю. Антон подпёр рукой голову и уныло спросил:

— Почему всё так?

— Самому интересно, — выдохнул Новиков, припоминая, что недавно уже произносил эту фразу.

Пока пили чай, Новиков думал о том, что вся эта «санта-барбара», в которую затянуло ещё и Антона, нисколько не приближала его к разгадке того, что творилось в обречённом на затопление городе. Здесь действовал иностранный резидент, вооружённый, умелый и жестокий. Два пожара, два убийства. И ноль улик.

Свидетели убиты. Кравчук его знал, даже хранил дома шифровки. Ткач вообще крутила с ним роман. И вот результат — оба мертвы.

Но почему Кравчук в своих страховочных письмах не назвал его имени? Почему упоминал лишь Ткач? Ну не она же была резидентом. Зачем ей самоубийство? И потом — кто тогда подпалил склад универмага?

Может, Кравчук был садистом по природе? Хотел, чтобы Игнатьев и его товарищи хорошенько тряхнули Ткач и выбили именно из неё имя резидента? За что ей такое, интересно. Чем Ткач так насолила Кравчуку? Увы, теперь этого уже не узнать.

Теперь нужно искать самого резидента. В полузаброшенном городе. Если он вообще ещё здесь, мог ведь и переехать вместе с другими переселенцами. Под шумок вывез в чемоданах передатчик и взрывчатку. Например, в тот же Кулибин.

— Ладно, съездим к твоим новым знакомым, — произнёс наконец Новиков. — Раз уж приглашают.

На самом деле он просто хотел присмотреться к Кулибину времён конца пятидесятых. Вдруг что-то полезное отыщется. Вряд ли, конечно, раз уж даже в покидаемой Мазыйке толком не удалось ничего отыскать.

И хорошо ещё, что у Новикова тут собственного начальства нет. А то вызывали бы каждый день «на ковёр» да нахлобучивали. Такое счастье перепало только Игнатьеву. Вот кому не позавидуешь.

Антон так обрадовался, что Новиков согласился на поездку, что даже сам перемыл всю посуду после ужина. Отчего-то он не хотел оказываться в компании Кравчуков в одиночку. Может, стеснялся. Может, боялся ляпнуть лишнего. Или… а не подозревал ли он в чём-то это семейство?

Новиков придержала Антона за локоть и прямо спросил:

— Слушай, скажи честно. Ты, правда, считаешь Кравчуков честными и порядочными? Учитывая, что водилось за их папашей.

— Да, считаю, — кивнул Антон. — Ты же видел жён таких тиранов.

Да уж, Новиков за свою карьеру всякого повидал. И жертв абьюзеров в том числе.

— Ладно, — вздохнул Новиков. — Поедем. Только ты всё равно давай поосмотрительнее. Тут что-то жуткое творится. Двоих уже убили. Не хотелось бы к ним присоединиться.

— Ты что, думаешь, это Эмма с мамой? — снисходительно спросил Антон.

— Увы, ничего нельзя исключать, — уклончиво ответил Новиков. — А вот смотреть по сторонам нужно всегда.

Антон ушёл спать, а Новиков в своей комнате открыл форточку, чтобы подышать летним ночным воздухом, и улёгся на койку.

А ведь хороший вопрос задал Антон. Могли ли Эмма и её мама провернуть два убийства? Что касалось Кравчука — определённо да. Увидели, как он ушёл к речке, отправились следом. Дальше — дело случая и техники.

Теперь Ткач. Секретарша сказала, ей звонил мужчина. Ну, это могло быть совпадение. Что мешало Эмме или Гере прийти к Ткач и её задушить? Да ничего кроме алиби, пожалуй.

Гера допоздна сидела на почте, там тоже с переездом дел невпроворот. Игнатьев проверил. А где была Эмма? Если что, мать же подтвердит её алиби — мол, тоже торчала на почте.

Могла сбегать задушить Ткач? Допустим, могла. А мотив?

Разве что Ткач на самом деле пришла на встречу с Кравчуком и случайно увидела, как мамаша с дочуркой притопили папашу-тирана. Они её заметили и убрали как свидетеля.

То, что Ткач кого-то ждала перед убийством, так это может быть совпадением. Эмма могла её прикончить и в шёлковых чулках, и в домашнем халате. Хватило бы ей сил, чтобы задушить? В общем, да. Хотя подвесить мёртвое тело не так-то просто.

Или у Кравчуков был сообщник. Который вызвал Ткач с работы на свидание, а потом вместо него пришла Эмма.

Хорошая версия. Только мало что объясняет.

Например, не раскрывает связи этой истории с резидентами. Разве что Эмма в курсе, кто это. И она тоже работает на них. И именно резидент и был сообщником, который звонил Ткач, а потом не пришёл на свидание.

Глава 19. Тошно и тоскливо

С утра Антон убежал в артель, а Новиков направился к Игнатьеву. Честно поделился с ним новой версией.

— Это всё, конечно, может быть, — задумчиво протянул Игнатьев, выслушав новые доводы. — С другой стороны, Эмма вряд ли бы сама таскала эти ящики. Да и подвесить труп для