Девушка из третьего вагона - Яна Черненькая
Добравшись до станции Грейвич, Даниэль расплатился с кэбменом и прошелся по перрону, поглядывая по сторонам и раздумывая, какую сценку разыграть на сей раз. Вчера, после беседы с председателем Юго-Восточной железной дороги и директором банка Баркли, полковник Беккет и капитан де Моле получили документы, предписывающие всем железнодорожникам и работникам банка оказывать посильную помощь в расследовании. Увы, большого смысла в тех бумагах не было – не стоило раньше времени пугать преступников. Они и так наверняка озадачены тем, что газеты до сих пор не трубят про ограбление века.
Вспоминать о том, как именно им с Беккетом достался этот контракт, было забавно. Они явились в банк Баркли уже после его закрытия, но, несмотря на позднее время, двери оказались открытыми. Охранник попытался остановить неурочных посетителей, но стоило только упомянуть имя сэра Гриффина, как мистер Бауэр чуть ли не вприпрыжку устремился к ним. О подвигах обоих в Мафесанде банкир был наслышан, так что, предлагая им награду, он чуть не приплясывал от радости.
А у банка и впрямь дела обстояли неважно. Как выяснилось, золотой груз застраховали, но теоретически украсть его могли как во время перевозки по Юго-Восточной железной дороге, так и в процессе транспортировки на пароме или даже на территории Галлии. За каждый из этих участков отвечала своя страховая компания, и, разумеется, никто не желал платить. Местом похищения объявляли то один, то другой отрезок пути, а без точного его определения о компенсации не следовало и мечтать.
Директор банка посчитал Беккета и де Моле практически посланниками господа или сэра Гриффина, что в целом, учитывая обстоятельства, почти одно и то же. Даже Беккет был слегка смущен подобным взрывом оптимизма, который, правда, слегка поумерился, стоило только упомянуть Джека Ирвинга. Как выяснилось, этот весьма достойный джентльмен ухаживал за дочерью Бауэра и всячески демонстрировал свою приязнь будущему тестю.
Узнав о подозрениях насчет Ирвинга, бедный банкир до последнего пытался придумать хоть сколько-нибудь внятное объяснение сходству своего без пяти минут родственника с портретом, нарисованным мисс Стаутон. Однако факты – вещь неумолимая, пришлось ему признать очевидное: дом, который якобы снимал Ирвинг, оказался пуст, его настоящий хозяин понятия не имел, куда выбыл съехавший жилец, а попытка узнать о Джеке Ирвинге на его родине, в Новой Альбии, потерпела неудачу. О таком коммерсанте никто ничего не знал.
Громкий паровозный гудок отвлек Даниэля от раздумий. Отойдя подальше от офиса, капитан де Моле посмотрел в окна, но ничего интересного не увидел. Прогулявшись немного по платформе, он зашел в укромный закуток и через вестник связался с Беккетом.
– Ты можешь срочно навестить руководство железной дороги? – спросил он.
– Я полчаса назад вернулся из Дарта экспрессом и сейчас уже сижу у председателя совета директоров, – ответил Беккет.
– Попроси его как можно быстрее сообщить на станцию Грейвич, что туда едет аудитор проверять конторские книги. Допустим, звать его будут Питер Уайт.
– Хорошо. Дай мне пятнадцать минут.
Связь прервалась.
Убрав вестник, Даниэль достал из кармана небольшой блокнот и карандаш. Вернувшись на перрон, капитан принялся деловито по нему расхаживать, делая пометки и повсюду заглядывая. Трость немного портила картину, но и ей можно было придумать объяснение.
Бдительный констебль, дежуривший рядом с офисом, заинтересовался подозрительной личностью и поспешил к капитану, чтобы выяснить, кто он такой и что за пометки делает.
– Проверяю, как здесь работают, – ответил ему Даниэль, изображая служаку, исполненного чувства собственной значимости. – К Грейвичу нынче много нареканий, а когда много нареканий, то присылают с проверкой меня. Думаю, из управления в контору уже позвонили, так что пойдем-ка поглядим, чего там наворотили.
– А почему вы не в форменной одежде? – тут же спросил констебль.
– А зачем мне в ней ходить? Чтоб предупреждать всех, мол, бегите, прячьте документы – идет проверяющий? Я прогулялся по станции, посмотрел, что здесь и как, а теперь пора в офис наведаться. И вы, констебль, тоже следуйте за мной. Мало ли что в конторе обнаружится. Может, задержать кого-нибудь придется. Со мной и такое бывало, вон как разок приложили. – Даниэль откинул голову, показывая длинный шрам, идущий вдоль нижней челюсти. Не такой заметный, но вполне убедительный. – Так что идем вместе.
– Это вас ножом так? Во время проверки? – нервно спросил констебль, исполнившись уважения к опасной должности аудитора.
– Ну да. Ножом для очинки перьев, – подтвердил Даниэль. – Конторщики вроде безобидные, но некоторые – настоящие звери. И вот, видите, – он поднял трость, – еще ногу подвернул. Доктор говорит, недели две хромать придется…
– Ничего себе, – пробормотал констебль, и Даниэль с усмешкой подумал, что бедняга теперь всю жизнь будет нервничать в присутствии железнодорожных клерков.
В офисе Грейвича было сумрачно и сильно пахло угольной копотью, старой бумагой и казенной мебелью. Увидев заходящего в дверь Даниэля, присутствующие как по команде подняли головы.
– Вероятно, с вами уже связались из управления, – сообщил капитан, разглядывая клерков. – Меня зовут Питер Уайт, я аудитор из управления, – он взглядом показал на потолок, обозначив свою особую значимость, – и мне нужны ваши конторские книги.
– Да, мне только что телефонировали, мистер Уайт, – ответил ему начальник станции – мужчина весьма представительного вида, – с гордостью бросив взгляд на новехонький телефон, висящий на стене на самом почетном месте. – Но, уверяю вас, с нашей бухгалтерией все в полном порядке. Средства тратятся строго в соответствии с потребностями…
– Вот сейчас мы на это и поглядим, – заявил Даниэль, садясь за один из столов и листая для вида большие книги, полные цифр и пометок. – На днях меня ваши сослуживцы тоже уверяли, будто все в порядке, а я посмотрел внимательнее – и… что? Повар из станционного буфета продавал в вагоны-рестораны лежалую выпечку. Мошенничество в чистом виде!
– Но как вы это обнаружили? – удивился начальник станции.
– Внимание к деталям и ничего больше.
Даниэль еще раз посмотрел на служащих, столпившихся вокруг него. Кто из них может быть замешан в ограблении? Начальник станции – нет, вряд ли. Слишком уверен в себе, и ни капли страха. Его помощник – уже интересней. Не боится, но напряжен и насторожен. Впрочем, это может быть и обычной реакцией на аудитора. Письмоводитель – старательный молодой человек примерно того же возраста, что и мисс Стаутон. Мимо. Если в чем и замешан, то сам о том не догадывается. Конторщик – смотрит волком, но это и понятно, ведь Питер Уайт прибыл проверять именно его работу.
Интуиция пока молчала. В опасных или просто крайне важных
