Не убивай меня больше - Екатерина Николаевна Островская
— Но ты ведь, когда тебя опрашивали, сказала, что маньяк — маленького роста.
— Ну как маленького? У меня метр шестьдесят пять, а он выше меня был. Нетолстый, потому что не раздавил меня, когда сверху навалился, да и пальцы я ему кусала, они нетолстыми были. Он не сопел, а только дышал как после бега… Думаю теперь, что он от страсти задыхался или от возбуждения. А может, от страха, что его поймают… Когда я вырвалась и стала орать, он быстро исчез — просто мгновенно испарился, значит, дорогу знал: а раз так, то, выходит, из местных. Он — не работяга, потому что от него не пахло потом или водкой… Мне показалось, что присутствовал запах какого-то парфюма, но не резкий — не из дешевых…
— Ты это в полиции говорила?
— Нет. Потому что я только на их вопросы отвечала, и все равно боялась ляпнуть что-нибудь не то. А про парфюм вам могу сказать, что теперь мне кажется, что это был «Кензо»… Я в Москве с одним жила некоторое время, так мне показалось, что у моего московского парня был такой же парфюм, как у того, кто напал на меня. Я его спросила название, и он ответил, что это просто вода для мужчин от «Кензо» с ароматом лотоса и зеленого перца. Мне этот запах тогда показался знакомым, и только потом я вспомнила, от кого так же пахло.
— Так ты немало знаешь! — восхитилась Лариса. — Не думаю, что в вашем городе очень много мужчин пользуются такими же духами. И если маньяк прыскает их на себя каждый день, значит, он работает с людьми, занимает какую-то должность, где приходится близко общаться с посетителями, например, или с подчиненными…
Лариса замолчала, пораженная тем, что сама только что поняла.
Валентина наклонилась над стойкой и шепнула:
— Если уж совсем по чесноку, то я догадываюсь, кто убивал девочек. Это человек, про которого никто не подумает вовсе. И он может многое… Он даже с Колобовым вась-вась. Не с Колобком, естественно, с которым и я вась-вась. А с его папой — с Петром Васильевичем, который у нас в городе был главой полиции. А с Колобком я в одном классе училась, и он мне записочки писал: «Мол, как ты ко мне относишься? Если хорошо, то давай сходим на „Гарри Поттера“: я после школы сбегаю за билетами». Ходили, смотрели, что-то про тайную комнату… Но потом Колобок, как и все, на Шахову переключился. Потому что у нее была самая короткая юбка, чтобы ноги длиннее казались. В восьмом классе она купила себе бюстгальтер пуш-ап. Недешевый, между прочим… Это такой, с дополнительными подушечками, чтобы…
— Я знаю, что это, — сдерживая улыбку, сказала Лариса Ивановна, — ну и как, помогло это ей?
— Не знаю, но Снегиреву она и так нравилась. И не только ему. А про Милану девчонки шептались, что у нее есть воздыхатель — взрослый мужик. Кто он — они не знали. Но видели ее в иномарке с мужиком в солнечных очках — говорили, что он совсем старый: на вид почти сорок лет. В костюме и при галстуке… Потом у нее часики появились импортные. Но она пару раз всего и показалась в них, потом кто-то из учителей сказал, что такое в школу носить нельзя… Она и перестала. Может, это ухажер ей подарил. Девчонки говорили, что тот мужик такой из себя, как диктор на телевидении: в костюме, при галстуке… Ко мне тут начал было приходить похожий… Только ему не сорок, а все пятьдесят, если не больше… Предлагал сходить куда-нибудь вечерком. А куда я могу пойти, если сама в ресторане работаю. Да и мужик — одно название: сам весь из себя такой прилизанный, как всегда, в костюмчике…
Буфетчица потянулась к бутылке, но тут же подняла голову, бросила взгляд на вход в зал и отдернула руку.
Вернулась Светлана Петровна. Она быстро прошла между столиками, опустилась на барный стульчик, взглянула на Валентину, вздохнула, а потом обратилась к своей родственнице и партнерше по бизнесу:
— Получила новые документы предприятия и согласование перестройки помещения. Со следующей недели начнем работу. Придется на пару дней закрыться… — Она еще раз посмотрела на буфетчицу и снова вздохнула, скрывая раздражение. — Шла бы ты, Валюша, домой. Я сегодня вместо тебя за стойкой постою: народу все равно много не будет. И вообще, ты зря к ликеру прикладываешься — на рабочем-то месте…
— Да я нормальная, — попыталась возразить буфетчица. — Всего-то рюмочку «Бейлиса», да и то только для того, чтобы напряжение снять. Да и никого сейчас нет. К вечеру подойдут только.
— Это я ее уговорила, — вступилась за собутыльницу Лариса Ивановна.
Но кузина даже не посмотрела на нее.
— Давай, Валя, домой быстро!
Когда буфетчица направилась к выходу, Светлана пошла следом, заперла дверь и объявила:
— Сегодня не работаем вовсе. Сейчас сюда приедет бригада строителей: они обещали до восьми вечера в законное время для ремонта сделать проем. Стена здесь кирпичная, так что должны успеть. Они же и основной мусор вывезут. А завтра мы сами всем коллективом будем вычищать мастерскую армянской обуви. Потом поставим там барную стойку, оформим соответствующий интерьер… А потом парадным строем со строевыми песнями, как говорил наш дедушка — гвардии старший сержант, которого ты совсем не помнишь.
Глава вторая
Снегирев вошел во двор, знакомый с детства, и остановился. Шагнул к старой кирпичной стене дома и прислонился к ней спиной, осматривая знакомое пространство. Кирпичи были серыми и пыльными, как во времена его детства. Ничего не изменилось за годы его отсутствия, за долгие шесть лет — самых бесконечных и беспросветных в его жизни. Но раньше здесь звучал детский смех, а теперь было тихо. Птицы тоже молчали, сидели на крышах и рассматривали незнакомого им человека, который не решается зайти в их двор.
Мимо Алексея проехал фургончик и начал разворачиваться, чтобы подкатить для выгрузки товара в магазин. Водитель высунулся, очевидно приняв его за грузчика, и крикнул:
— Ну, что встал? Подходи, принимай товар!
Снегирев подошел и начал принимать коробки с макаронами, крупами, сахаром, консервами, хлебом, овощами и конфетами, заносил их в магазин и ставил на пол. Грузчик-узбек, не спеша ковыряя спичкой в зубах, лениво
