Полезный третий лишний - Галина Владимировна Романова
— Наверное, — не стал он спорить. — Не хочу я с ним бодаться. Я же понимаю, зачем он меня спровадил. Чтобы глаза не мозолил ни ему, ни моей бывшей жене.
— Вот никогда не нравился он мне. Глазки голубые сверкают, рот улыбается, а душа мертва. Ладно, не об этом сейчас… Я тут позвонила своему бывшему ученику, Сашок. Он тебя встретит в областном центре. И проводит до района. Представит коллегам как положено. Жильем обеспечит. Только ты не очень пугайся.
— Что меня должно испугать, Анна Ивановна?
— Жилье, которое тебе выделят.
— Без воды и отопления? — невесело хохотнул Саша. — С печкой и туалетом на улице?
— Нет, не с печкой, не ёрничай, — проворчала Анна Ивановна Суворова. — У них там местный олигарх преставился пять лет назад. И дом свой завещал районному отделу. Под гостиницу, учебный центр, общежитие… В общем, на благо. Большое руководство такому подарку ни черта не обрадовалось. Застеснялось, елки! И дом этот на баланс не поставили. Стоит бесхозным, но под зорким наблюдением. И время от времени используется. Теперь вот тебя там поселят. Платить за услуги придется, сразу говорю. Прислуга не полагается. Есть собака. Осталась от прежнего хозяина. Зовут Бэллой. Она добрая и мудрая. Не обижай ее, Сашок.
— А если она меня не примет?
— Постараешься — примет. Тебе больше надо заботиться о том, чтобы город тебя принял. Непростой он, городок тот. Со своими тайнами и сюрпризами. Твой предшественник, который тоже жил в этом доме и чья, кстати, собака, плохо кончил.
— И как же?
— Повесился в лесу…
Глава 2
«Старуха», если присмотреться пристальнее, вовсе не была таковой. Зря ее все так называли на прежнем месте работы. Не по имени, не по фамилии без нужды и необходимости, а просто — Старуха. А она была женщиной средних лет, просто забывшей, что когда-то обладала молодостью и привлекательностью. Уставшей отвоевывать дни у старости и махнувшей на все рукой. На кремы и лазерные процедуры (перевод деньгам). На каблуки (неудобно и опасно порой, можно щиколотку вывернуть). На красивые платья (кому они нужны в городе, а тем более в этом захолустье?).
Вся ее одежда теперь состояла из спортивных костюмов и кроссовок. Летом наряд включал в себя широкие шорты и футболки. Осенью — толстовки и штаны. Зимой — толстые стеганые брюки и куртки. Удобно, практично, тепло. Как она при этом выглядит и что сказали бы ее прежние знакомые, ей было плевать. Она их больше не желала знать. Они ее, к слову, тоже. Расстались некрасиво.
Ей удалось отсудить у компании, в которой она проработала полтора десятка лет, приличную сумму вознаграждения за полученную на производстве травму и еще пожизненную пенсию. И сколько ее ни уговаривало руководство, обещая все решить тихо и мирно и даже более щедро, она не согласилась. И протащила боссов своей компании через такие судебные разбирательства, что они потом полгода не могли без содрогания вспоминать об этом случае и о ней тоже.
Это ей уже донесли бывшие коллеги по отделу.
А ей было плевать. Она совеститься не собиралась. Она права, и получила все по закону. А руководству вместо того, чтобы отписками заниматься, следовало по-настоящему заниматься безопасностью на производстве.
— Ну, вы, Мария Сергеевна, сущий дьявол! — плевался гневом один из руководителей, выслушав решение судьи. — Просили же вас решить все по-хорошему!..
Мария Сергеевна была и оставалась женщиной умной и понимала, что все обещанные ей блага не получила бы ни за что. Потому и проявила настойчивость.
На вырученные деньги она купила в районном городке, откуда была родом ее мать, дом. Квартиру в Москве сдала на долгий срок приличным интеллигентным людям. И жила тихо-мирно, ни на кого не обращая внимания и не задевая. Летом копалась в огороде и саду. Ближе к осени закатывала банки с разными вкусностями, рецепты находила в интернете. За зиму все съедала сама, дарить ей было некому. И считала, что пользы от ее закруток куда больше, чем от резиновых зимних помидоров, продающихся в супермаркетах.
На третий год своего проживания в маленьком районном центре Мария Сергеевна заскучала. И не потому, что была одинокой: она всегда такой была. А потому, что ничего не происходило в ее жизни и жизни ее соседей. Никакого скандала или приключения.
Правда, что-то похожее на скандал произошло за соседним высоким забором большого особняка. Но ее до него не допустили. Никто не пожелал делиться новостями.
А в основном жили все за своими заборами тихо, мирно. А вот скандальчика, того, от которого будоражило нерв, никак не случалось. И тогда она начала его искать. В прямом смысле! Ходила вечерами по городку, присматриваясь и прислушиваясь. Сплетни, в основном, улавливала. Уж кому, как не ей, знать: в сплетнях, сдуй пену, очень много правды найдется.
И она полюбила ходить в булочную на соседней улице.
Хлеб она не ела, предпочитала хлебцы. И буханку серого покупала не себе, а одинокой собаке, что с некоторых пор слонялась по соседству. Как раз после заподозренного ею происшест вия, подробностей которого она не смогла уз-нать. Что-то такое произошло с ее хозяином, видимо. Но информация оказалась засекреченной.
Хлеб она покупала каждый день. У собаки перерывов в еде не случалось. Кроме Марии Сергеевны, кормить ее было некому. Какая-то мутная история произошла с ее хозяином. Какая — она пока не знала. Надеялась выведать у местных. Они булочную тоже любили. Приходили за хлебом и оставались поболтать с продавцом или между собой. На Марию Сергеевну первое время косились недоверчиво. Но узнав, что она прикармливает собаку, расчувствовались.
— Я даже не знаю, как ее зовут, — пожаловалась Мария Сергеевна продавщице. — «Собака!» — ору ей. Вроде отзывается.
— Бэлла ее зовут, — снизошла продавщица до ответа.
Она Марии Сергеевне не нравилась. Невысокого роста, полненькая, с мелкими кудряшками, всегда в чистой форме, она казалась бы милой, если бы не ее высокомерие. То, как она посматривала на окружающих, разговаривая с ними, смешило Марию Сергеевну. Так и хотелось щелкнуть надменную дурочку по носу. И сказать ей что-нибудь обидное, опускающее на грешную землю.
Но она этого не делала. Ей требовалась информация. А продавщица Вера была кладезем ее.
— Бэлла… какая замечательная кличка! — покрутила головой Мария Сергеевна, купив в довесок к хлебу сэндвич с ветчиной и сыром. — Белый лабрадор Бэлла… Надо
