Смертельный код Голгофы - Филипп Ванденберг
— Абсолютной конфиденциальности, — повторил монсеньор Круцитти, — само собой.
— Да, и еще одно, — кардинал Кальви направил указательный палец в потолок, — было бы неплохо, если бы там, наверху, никто и ничего не узнал о подробностях дела.
— Я понимаю, ваше высокопреосвященство. Мы будем действовать максимально осторожно и незаметно. Laudetur, Eminenza, laudetur!
* * *
На следующее утро, около десяти часов — а может, было уже одиннадцать, ведь в тюрьме теряется всякое ощущение времени, — пришел охранник и отвел Гропиуса в комнату без окон, куда дневной свет попадал только через стеклоблоки, вмонтированные на ширину ладони под самым потолком. Пол был выложен серым кафелем, голые стены — выкрашены в белый цвет. В центре комнаты стоял стол из стальных трубок, с одной стороны к нему были приставлены два одинаковых стула. Из двери со стеклянным круглым окошком, которая находилась как раз напротив той, через которую ввели Гропиуса, появился элегантно одетый мужчина в двубортном костюме цвета антрацита, с зачесанными назад темными влажными волосами. В руках у него была черная папка с блестящими латунными замками. Он вошел внезапно, едва Гропиус успел присесть.
Грегор, очень удивленный, в ходе этой встречи обращал внимание на все мелочи, поскольку он не имел понятия о том, что же тут на самом деле происходило.
— Меня зовут доктор Паскуале Феличи, я адвокат, и мне поручено вытащить вас отсюда! — начал господин на чистейшем немецком и протянул Гропиусу руку. Его лицо казалось застывшей маской. Это впечатление усиливали очки в прямоугольной черной оправе, обрамлявшие его глубоко посаженные глаза.
— Гропиус! — в свою очередь ответил профессор на приветствие, — Грегор Гропиус. Позвольте спросить, кто поручил вам позаботиться обо мне?
— О да, конечно, вы можете спросить, — ответил адвокат с деловым видом, открывая папку и вынимая из нее блокнот для записей, — но не ждите, пожалуйста, от меня, что я отвечу вам. Так вы хотите выйти отсюда или нет?
— Да, конечно. Меня только интересует… Это Франческа вас прислала?
— Хм, — Феличи неприветливо скривился, — сегодня до 16 часов должна состояться проверка обоснованности вашего ареста. В 16 часов 30 минут вы будете свободны, в том только случае, если предоставите мне право задавать вопросы. Вы можете мне доверять.
«Почему бы и нет, — подумал Гропиус, — человек, который взялся вытащить тебя из тюрьмы, не может быть по другую сторону баррикады. И почему я должен сопротивляться этому?»
— Итак, начнем сначала. Вы убили Шебу Ядин?
— Господи, конечно же, нет! — воскликнул Гропиус, возмущенный до глубины души.
Адвокат оставался абсолютно спокоен.
— Где вы находились в момент совершения преступления — то есть позавчера, между 15 и 17 часами? Есть ли у вас свидетели?
— Я был с синьорой Франческой Колеллой в кафе, потом мы прогулялись пешком до центра города.
— Хорошо, очень хорошо. А кто эта Франческа Колелла, где она живет?
— Я думал, вы пришли по ее просьбе, доктор Феличи!
— Ваш комбинаторный талант достоин признания, но вы должны постараться отвечать на мои вопросы. Время поджимает.
Значит, все-таки не Франческа. Гропиус неуверенно назвал ее адрес и телефон.
Феличи записал его показания. После чего спросил:
— В каких отношениях вы находились с Шебой Ядин?
Предполагая этот вопрос, Гропиус успел подготовиться, но все равно ему пришлось изрядно себя сдерживать, чтобы не сорваться. Его мозг работал как в горячке. В сотые доли секунды он выработал для себя стратегию, дырявую, далекую от совершенства, но ничего другого ему не оставалось, он должен был что-то говорить.
— Дело в следующем, — начал Гропиус обстоятельно, чтобы выиграть еще хоть немного времени, — я хирург-трансплантолог. И во время одной из моих операций произошел, ну, скажем так, инцидент. Один известный археолог, его зовут Арно Шлезингер, умер после удачно проведенной операции. После вскрытия оказалось, что пришитый орган был отравлен. Загадочная история, виновником которой полиция подозревает мафию, да и я тоже. Но во время расследования, которое организовал я сам, выяснилось, что Шлезингер сделал сенсационное археологическое открытие, хотя особо не афишировал это. Такое открытие, которое для определенных заинтересованных групп людей имеет огромное значение. У Шлезингера была любовница, Шеба Ядин. Похоже, что эта любовница знала о том таинственном археологическом открытии. Чтобы пролить свет на это темное дело, я последовал за ней в Турин, где она хотела забрать в институте профессора де Луки ДНК-анализы. Эти анализы стоили двадцать тысяч евро.
Театрально воздев глаза к потолку, Паскуале Феличи следил за рассказом Гропиуса. Выслушав, он иронично спросил:
— И откуда же вам все это известно с такой точностью?
— Последние четыре месяца я не занимаюсь ничем другим, как только расследованием этого случая.
— Понимаю. А вам не кажется, что двадцать тысяч евро — это слишком высокая цена за подобный анализ?
— Конечно, но как я уже говорил, речь идет об археологической сенсации.
На губах у адвоката снова появилась ухмылка превосходства, он сказал:
— По-видимому, Шлезингер думал, что нашел останки Иисуса Христа.
Гропиус удивленно посмотрел адвокату в глаза. Феличи казался совершенно спокойным, ироничная усмешка выглядела примерзшей к его губам. По выражению его лица невозможно было понять, сказал он это просто так, ради шутки, или действительно знал об этом намного больше. Может, он вообще знал все?
— Что же вы не рассказываете дальше? — спросил адвокат через несколько тягостных мгновений, пока оба молчали.
Гропиус не был уверен, что ему отвечать теперь. Он решил ответить вопросом на вопрос:
— А если и так? Я имею в виду, а что, если Шлезингер действительно нашел останки Иисуса?
Феличи самоуверенно кивнул и задумался. Наконец он ответил:
— Он уже не первый, кто попал под это безумие. Вы знаете, на каменном саркофаге можно выдолбить много разных имен. Между нами говоря: ранние христиане не были особо щепетильны в вопросах правды. Я вполне допускаю, что какой-то человек в первом или втором тысячелетии соорудил каменный саркофаг с именем Иисуса и выдал его за оригинал. Кто может об этом знать? И кто знает, не положили ли тысячелетие спустя туда какие-нибудь другие кости? В этом случае все можно было бы довольно легко объяснить.
Слова Феличи звучали странно, они как будто были вызубрены им наизусть. Казалось, он уже был подготовлен к этой дискуссии. Постепенно Гропиусу начало казаться, что адвокат не столько пытается вытащить его из застенка, сколько прилагает все силы,
