Тайна Ненастного Перевала - Кэрол Гудмэн
– Вы знали? – спрашиваю я.
– Я предполагала, что он захочет знать, что происходит, и попросит держать его в курсе. Кертис всегда мастерски стравливал людей друг с другом.
– А у тебя всегда была склонность драматизировать, Джен. Мне понравилась твоя версия событий с точки зрения Вероники. Интересная идея для новой книги.
Моя мать смеется:
– Что вы оба можете знать о том, как я видела все это?
– Я тридцать лет пыталась понять, почему ты сделала то, что сделала, – произносит Джен. – И в целом пришла к выводу, что это я подтолкнула тебя к этому.
– Она говорит правду, мама, – произношу я. – История, которую она рассказывает, преподносит Джен не в лучшем свете. Теперь, зная, что ты Вероника, я могу представить, каково тебе пришлось – расти здесь, в психиатрической клинике, с призраками безумия и рассказами о Кровавой Бесс. – Останавливаюсь, чувствуя всю тяжесть ситуации. Ну конечно, это была Вероника, девочка, которая росла жертвой жестокого отца-манипулятора и которая превратилась в хрупкую и неуравновешенную женщину, которую я считала своей родной матерью.
– То, как твой отец обращался с тобой, было преступлением, – говорю я ей. – Что бы ты ни сделала, он заслужил это. А то, что он сделал с Джен – под гипнозом заставив отдать своего ребенка – отдать меня… – Я говорю, и слезы подступают к горлу, когда я наконец осознаю, что женщина передо мной, та, напротив которой я сидела все эти дни, на самом деле и есть та, кто меня родила. – Я бы не стала винить никого из вас за убийство.
– О, но она его не убивала, – вмешивается Кертис. – Когда я добрался до башни, доктор Синклер лежал на полу и приходил в себя. Ты неплохо приложила его по голове, Вероника, но он бы выжил. И достаточно очухался, чтобы крикнуть мне о том, что он знает про Анаис и про смертельный укол, который сделал я.
– Ты? – восклицаем мы с мамой одновременно. Только Джен, похоже, не удивлена.
– Я думала, это я, – тихо произносит мама. Она поворачивается к Джен: – Вы с Ганном сказали, что я что-то сделала, и на руке Анаис была моя лента. Я подумала, что, может, я дождалась, пока она уснет, и потом сделала ей укол, потому что очень сильно ревновала.
– Ты действительно бросилась на нее с осколком стекла, – подтверждает Джен, – но Ганн остановил тебя, мы вывели тебя из комнаты, и Кейси дал тебе что-то, чтобы «успокоиться». А когда мы проснулись и увидели, что Анаис умерла, я действительно гадала, могла ли это быть ты, но потом нашла камеру Кейси. Он уронил ее, когда ты бросилась на Анаис, но она все еще снимала. Я вытащила кассету, думала, там могут найти доказательства твоей вины, и передала Ганну – не хотела, чтобы полиция нашла ее при мне. Но я не видела, что на кассете, пока Ганн не принес ее мне сюда и я не смогла пробраться в кабинет твоего отца и посмотреть…
– Вот что ты смотрела тогда? – понимает моя мама. – Ты сказала, это был твой сеанс.
– Мне надо было подумать, что с ней делать, – поясняет Джен.
– Точнее, как использовать ее против меня, – поправляет ее Кертис.
– Что там было? – не могу не спросить я.
– Кертис пытался изнасиловать Анаис, – произносит Джен, а потом поворачивается к Кертису и обращается уже напрямую к нему, выплевывая слова: – Она оттолкнула тебя и грозилась рассказать твоему отцу, какой ты мерзавец. А ты сидел там, делал вид, что хочешь сделать укол себе, но когда Анаис попыталась встать, ты схватил ее и вонзил шприц ей в руку.
– Я просто пытался заставить ее замолчать, – возражает Кертис.
– Думаю, ты знал, что там было достаточно, чтобы убить ее.
– Я? – пожимает плечами Кертис. – Кто тебе поверит, Джен? Женщине, которая лгала о себе тридцать лет?
– Кассета все еще у меня, – вызывающе произносит она.
– В самом деле? – Он лезет в карман у лацкана пиджака, достает кассету и трясет ей. – Так любезно с твоей стороны упомянуть в книге о вентиляционных отверстиях в комнатах, через которые вы общались, Джен. Я повсюду искал кассету, но как только прочитал об этих решетках в новой книге, понял, где она.
Смотрю на его руку и вижу бинты:
– Это вы разбили окно, так? Искали кассету, но не могли найти, пока не прочитали мое последнее сообщение с новыми страницами. Так это вы выкладывали посты от имени Кровавой Бесс! Но зачем было выманивать меня на парад?
– Хотел, чтобы тебя не было в доме, пока я ищу кассету. Если честно, я надеялся, что ты не вернешься – сбежишь, как всегда. Но раз уж ты вернулась… – Он пожимает плечами. – Видишь, Джен, это все твоя вина. Если бы ты просто отдала мне эту запись много лет назад, ничего бы не произошло. Или если бы тебе хватило благоразумия умереть вместе с доктором Синклером…
– Зачем ты убил моего отца? – спрашивает моя мать.
– Джен под гипнозом рассказала ему все, – пожимает плечами он. – Так что я лишь закончил то, что начала ты, Вероника, и сжег все его записи и кассеты.
– И меня, – добавляет Джен. – Ты оставил меня умирать.
– Надо было подождать и убедиться, – соглашается он. – Сейчас я такой ошибки не повторю.
– Я хранила твой секрет тридцать лет, а ты скрывал от меня дочь и лучшую подругу, но теперь ты вернул их, – произносит Джен. – Квиты, Кертис?
Он вздыхает. Я столько раз слышала, как он точно так же вздыхает над посредственными рукописями и слабым кофе.
– И поверить, что вы трое – пациентка психиатрической клинки, старая бывшая писательница и малолетняя преступница со склонностью к клептомании будете молчать о событиях тридцатилетней давности? Очень сомневаюсь.
– И что вы будете делать? – вмешиваюсь я. – Застрелите всех троих? И как объясните потом?
– У меня другие планы, – с улыбкой отвечает он. – Но прежде всего, думаю, нам нужно переместиться из библиотеки, здесь мы все на виду.
– Летти и Питер скоро вернутся, – говорит Джен, начиная нервничать, видимо, поняв, что у Кертиса есть пистолет.
– Боюсь, что нет. Питера ранили в руку в лесу – один из местных, как он считает, – и Летти повезла его в больницу.
Тот выстрел, который я слышала.
– Ну что, идем? – Он машет пистолетом моей матери: – Ты поможешь Джен. А ты…
Прежде чем я понимаю, что он хочет сделать, он хватает меня за руку и приставляет к боку пистолет.
– А Агнес будет рядом со мной, чтобы никто даже не
