Тайна Ненастного Перевала - Кэрол Гудмэн
Черт. Летиция не шутила, когда сказала, что они с Питером будут обходить территорию. Искры, вдруг понимаю я, на самом деле факелы. А мелькающие фигуры – местные жители в костюмах, исполняющие какой-то странный местный обряд. Где-то среди них и моя мать, она, наверное, сбита с толку и напугана.
А может, и нет.
Она знала, как попасть в поместье. И чтобы оказаться здесь, у нее должна быть причина.
«Они украли мою историю».
Она пришла, чтобы отомстить? Чтобы на этот раз устроить пожар самой? Чтобы найти меня? Найдут ли ее первыми Питер с Летицией?
Я бросаюсь бежать, надеясь, что выбрала направление к дому. Листва такая густая, что за ней ничего не видно. Плотные вощеные листья шелестят над головой, точно души мертвецов. Потом я вижу свет сквозь деревья, зеленый – похожий на лампу в библиотеке. Иду к нему и выхожу на лужайку перед домом. Сквозь стеклянные двери видна библиотека, где на зеленом диване, под лампой с зеленым абажуром, сидит Вероника, неподвижно, как статуя: ее прекрасно видно из леса всем сумасшедшим местным жителям, которые бродят по территории.
Дойдя до французского окна, я вижу, что оно широко открыто, как будто Вероника сама приглашает их войти. Стоит мне переступить порог – и ее голова поворачивается ко мне, как у совы.
– Кто здесь? – хрипло спрашивает она.
– Только Агнес, – отвечаю я.
Она выдыхает.
– Не думала, что ты вернешься.
– Я тоже, – отвечаю я, занимая свое привычное место. В круге зеленого света лампы я чувствую себя на сцене, будто мы актеры. Или мишени. – Но я шла кое за кем, и она привела меня сюда.
Следующий вдох Вероники звучит так, будто ее легкие опутаны колючей проволокой.
– Кто?
– Джен.
Это то, что собиралась сказать я, но кто-то меня опередил. В этот раз мы с Вероникой поворачиваемся одновременно.
В дверном проеме стоит моя мать, в ее черных волосах видна седина, лицо белое, как у привидения, поверх платья кроваво-красный плащ. В руках даже игрушечные ножницы есть, которые идут в комплекте с костюмом Кровавой Бесс – но когда на лезвиях отражается свет лампы, я понимаю, что они настоящие.
– Мама, – произношу, вставая, чтобы ее остановить. Хватаю ее за руку, и ножницы со стуком падают на пол. Вероника тоже поднимается и протягивает руку.
– Вероника, – говорит она, – слава богу, что ты наконец вернулась. Пожалуйста, позволь мне все объяснить.
– Как ты украла мою книгу, потом мое имя, а теперь и мою дочь? Это может оказаться не просто даже для тебя, Джен.
Я смотрю то на одну, то на другую – и останавливаюсь на той, что одета в зеленое, паук в центре паутины, и голова начинает кружиться. Женщина в зеленом, та, которую я слушала эти последние дни, не Вероника? Она Джен? Тогда, получается, та женщина, которую я знаю как свою мать, – Вероника?
– Да, – подтверждает женщина в зеленом – Джен? – и продолжает: – И я не смогу рассказать ее без тебя. Вероника, давай расскажем Агнес вместе. Думаю, мы обе в долгу перед ней.
Они садятся рядом на диван, одна в красном наряде, другая в зеленом. Как безумная парочка рождественских эльфов, в истерике думаю я. Сажусь напротив них на стул с прямой спинкой, и мне хочется достать блокнот, чтобы хоть что-то держать в руках. Джен – настоящая Джен – начинает первой.
– Почему ты ушла без меня, Вероника? – спрашивает она.
– Ты собиралась уйти без меня! – восклицает моя мать.
– Нет! Я никогда…
– Кейси прислал только одно фальшивое удостоверение личности, – перебивает ее моя мать. – Для Джейн Кори.
– Твое уже было у меня, – отвечает Джен. – Агнес, можешь открыть правый ящик стола? Там в глубине пачка игральных карт. Принесешь ее?
Делаю, как она говорит, и нахожу карты.
– Открой ее и вытащи карты, – продолжает Джен. – Там будет удостоверение личности.
Просматриваю потрепанные карты, пока наконец не нахожу ламинированную карточку. На ней фотография моей матери в юности и имя – «Вайолет Грей». Я молча передаю ее маме.
– Тебе нравится имя? – с надеждой и смущенной улыбкой спрашивает Джен. – Я выбирала его, думала, тебе подойдет.
– Я бы не пошла с тобой, – нетерпеливо возражает моя мать. – Без ребенка. – Она поворачивается ко мне: – Она хотела отдать тебя. Я тебя спасла.
– Не хотела, – возражает Джен.
– Я слышала, как ты говорила это моему отцу…
– Я просто говорила то, что он хотел услышать, пока Ганн с Кейси не забрали бы нас на Хэллоуин… – Она запинается. – Или, по крайней мере, я так думала. Возможно, притворяясь, что нахожусь под гипнозом, я наконец поддалась ему. – Она поворачивается ко мне: – Когда пришли те монахини, они сказали, что я уже подписала согласие на то, чтобы отдать тебя, Агнес. Но я бы никогда этого не сделала. И не помню, чтобы подписывала документы. Они были готовы забрать тебя тогда же, но одна из монахинь почувствовала, что что-то не так, и настояла, чтобы у меня было еще время подумать.
– Это я помню, – нехотя произносит моя мать. – Но ты сказала мне, что больше не хочешь уезжать, и я слышала, как ты говоришь моему отцу, что готова отдать ребенка…
Джен качает головой:
– Я не помню. Не помню ничего из той ночи после того, как пошла на сеанс с твоим отцом. Ты расскажи, Вероника. – Она протягивает руку и касается руки моей матери. Та вздрагивает и начинает отодвигаться, но потом смотрит на изуродованную руку в шрамах и бледнеет.
– Мама, – говорю я, и обе головы поворачиваются ко мне, но я смотрю только на ту, которая меня вырастила. – Мама, ты всегда говорила, что твою историю украли. Я хочу услышать ее, какой бы она ни была, что бы ты ни сделала. Это неважно. Я все равно люблю тебя.
Глаза мамы наполняются слезами. Потом она опускает голову и, держа руку подруги, начинает рассказывать:
– Я стояла у подножия башни и слушала, как ты говоришь, что отдашь ребенка. Я поднялась наверх и опустилась перед тобой на колени, показала тебе удостоверение, которое сделал Кейси, сказала, что знаю о ваших планах уехать. Потом показала тебе свидетельство о рождении, которое я нашла, – на ребенка, который умер, и на чью могилу ты часто приходила. «Смотри, – сказала я, – она родилась ровно за сто лет до твоей дочки. Нужно только исправить восемь на девять, и ты сможешь
