Черное Сердце - Анна-Лу Уэзерли

И мне приходится сдерживать слезы, когда она это говорит. Она горячо благодарит меня за «всю вашу неустанную тяжелую работу» и говорит, что знала, что я никогда не подведу ее, она всегда верила в то, что я докопаюсь до сути этого дела и найду убийцу ее мужа. Я едва могу смотреть в ее водянистые глаза. Перед уходом я обнимаю Джанет, и она отвечает мне взаимностью. От нее пахнет свежевыстиранной одеждой, дорогими вещами. «Жизнь продолжается, «говорит она, «вот что самое печальное».

«Все наладится, Джанет. Я отвечаю. Это последняя ложь, которую, я надеюсь, мне когда-либо придется ей сказать.

После того, как я уезжаю от Джанет, я подъезжаю к кладбищу недалеко от Уондсворта, где сейчас покоится Карен Уокер, и возлагаю цветы к ее маленькому надгробию. У меня уходит почти час, чтобы найти его. Всего три человека пришли на ее проводы — я один из них — и я думаю обо всех людях там, безликих, безымянных людях, таких как Карен, у которых нет семьи, их трагические жизни без ведома, их уход незамеченным. Там есть фотография ее кошки Эсмеральды рядом с букетом засохших цветов. Я подумываю о том, чтобы выбросить их, но не делаю этого. Кто бы ни оставил их там, я надеюсь, что они никогда не забудут ее, так же как и я.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ

Я слушаю малоизвестную ливерпульскую группу Shack в машине, когда паркуюсь недалеко от дома семьи Крейга Мазерса. Альбом называется «HMS Fable», и это меланхоличный шедевр из навязчивых гитарных и акустических мелодий. Он идеально отражает мое настроение. Рейчел это нравилось, даже если она всегда говорила, что это «немного сентиментально, Дэнни, ты несчастный ублюдок».

Я знаю, после всего, что произошло, что я не должен быть здесь, и я снова играю сам с собой. Но мне нужно было прийти в последний раз. Уже поздно, и солнце почти скрылось, оставив кроваво-красное небо, полное обещаний на завтра. Сумерки — мое любимое время суток, даже если они и означают конец чего-то. Я часто говорил Рейч, что нахожу закаты красивыми, но в то же время почему-то грустными. Я никогда не хотел, чтобы день заканчивался, когда я был с ней.

Всегда есть завтра, Дэнни.

Только этого не было.

Проходит почти час, прежде чем я вижу его; музыка давно перестала играть. Я молча наблюдаю за ним, когда он паркуется со своей девушкой, молодой, симпатичной девушкой с длинными каштановыми волосами и милой улыбкой. Они держатся за руки и смеются, и мне кажется, я слышу их голоса вдалеке, но, возможно, это мое воображение. В какой-то момент она возвращается к машине, она что-то забыла, и он откидывает голову назад в притворном раздражении. Просто молодая, счастливая пара, у которой вся жизнь впереди., что они исчезают за входной дверью, и я жду, смотрю на нее некоторое время и готовлюсь уехать. Но потом оно открывается снова. Они идут в мою сторону, и я чувствую, как во мне нарастают первые приступы паники; меня нельзя видеть. Я обещала Вудсу держаться подальше. Я пообещал себе. Когда они подходят ближе, я вижу, что девушка беременна; у нее небольшой округлый животик, выступающий из-под легкой летней куртки. Ее рука переплетается с его, когда они начинают прогуливаться, и она кладет голову ему на плечо. Я пытаюсь опуститься на свое место, но я парализована и могу только смотреть на них, улыбаться, смеяться, прикасаться. Счастлива.

Такая счастливая и такая молодая. Влюблена и беременна.

Они проезжают мимо меня по противоположной стороне улицы, и я наблюдаю в зеркало заднего вида, как они исчезают из виду. Мне требуется несколько мгновений, чтобы собраться с духом; сильная боль в груди ощущается как открытая рана, изнуряющая меня, и моя рука подсознательно прикрывает ее, как будто она настоящая. Я полагаю, это действительно так.

Стук в окно пугает меня, посылая электрический разряд прямо через мою аорту. Я оборачиваюсь и вижу его в окне, Крейга Мазерса, человека, который убил Рейчел и нашего ребенка и разрушил мою жизнь. Инстинктивно я уже открыла его. Вблизи его лицо кажется намного моложе — чисто выбритое, даже симпатичное. Молодой, красивый мужчина вышел на вечернюю прогулку со своей беременной девушкой. Мы смотрим друг другу в глаза, но поток адреналина, захлестывающий мой организм, заставляет меня замолчать, мое горло сжимается.

— Прости меня, «говорит он, глядя мне прямо в глаза». Пожалуйста, мне правда, правда жаль.

А потом он уходит.

ЭПИЛОГ

Во время моего визита в Штаты я заехал в Камбрию, чтобы окончательно попрощаться. Крошечный городок выглядел иначе, чем в прошлый раз, когда я был там, во время фестиваля пугал, когда они украшали все вокруг сумасшедшими соломенными человечками. Пугал больше нет, и он выглядел так же, как любой другой маленький городок, через который вы могли бы проехать по шоссе 66. Я бросаю цветы в море со скал пляжа Мунстоун, где я развеял ее прах. Они исчезают в бездне подо мной, поглощаемые танцующими волнами: вечно танцующими.

По возвращении я выношу вещи Рейчел из нашей квартиры. Я упаковываю всю ее обувь, которая аккуратными парами стояла в комнате для гостей, ее туфли на шпильке и летние босоножки для выхода в свет, шлепанцы, кроссовки и, конечно, байкерские ботинки, которые она носила с женственными платьями в цветочек. Это всегда был мой любимый взгляд на нее, парадокс соленой, но сладкой, жесткой, но красивой — такой я вижу ее, когда закрываю глаза. Я откладываю ботинки в сторону вместе с большим серебряным кольцом для коктейля, которое я купил ей в Камдене, и несколькими другими ее сувенирами, которые я не могу заставить себя отдать на благотворительность. Я знаю, что должен был сделать это давным-давно, мой консультант по скорби посоветовал это, но правда в том, что я не был готов к этому. Я не уверен, что готов к этому и сейчас, но я знаю, что должен.

Я листаю старые фотографии, снимки нашей совместной жизни, отпуска и поездок, которые мы совершали, дней, проведенных на пляже, свадьбы подруги, на которой мы все были в костюмах и ботинках, селфи, которое она сделала с нами в гостиничном номере, наши головы соприкасаются, когда мы выглядываем из-под белых простыней огромной кровати. На самом деле их не так уж много, жаль, что я не взял больше, так