Идеальная девушка - Рут Уэйр
Уилл выразительно кивает в сторону пакета с медикаментами, оставленным Ханной на подлокотнике дивана.
– Врач сказала, нет необходимости сокращать рабочее время, – терпеливо объясняет Ханна. Они уже обсудили ее план. Ханна заявила об этом с порога, как только увидела Уилла, меряющего шагами гостиную и читающего на телефоне статьи о высоком кровяном давлении у беременных. – Доза совсем маленькая, этот препарат часто прописывают беременным женщинам. Я спрашивала, следует ли сократить часы работы, и врач сказала, что со мной не происходит ничего страшного, просто надо иметь под рукой стул и почаще делать передышку. Это и будет моя передышка.
– А что касается Новембер, – продолжает Уилл, словно не обращая внимания на слова Ханны, – она хоть понимает, что тебе пришлось пережить? Что ей надо?
– Ей ничего не надо. Это мне пришла в голову мысль съездить в Оксфорд, а не ей. Она тебе понравится, Уилл. – Ханна берет мужа за руку, потирает его пальцы. – Правда-правда. Она все равно что… – Ханна замолкает в неуверенности, как лучше выразиться. – …все равно что Эйприл, только добрее, что ли. И она меня понимает, поскольку сама прошла через что-то очень похожее.
– Разве ее таскали по судам? – запальчиво спрашивает Уилл. – Месяцами каждый день подстерегали у порога?
– Последнее скорее всего тоже было. – Ханна отпускает руку мужа. – Ведь она сестра Эйприл. Представляешь, каково ей пришлось? Когда Эйприл убили, Новембер было одиннадцать лет. Она почти все детство провела, пытаясь свыкнуться с этим фактом, наблюдая, как отец медленно умирает от стресса. Я уверена, что ей немало досталось.
Уилл кажется немного пристыженным.
– Я не слышал о смерти отца Эйприл. Когда это случилось?
– Несколько лет назад.
Он отодвигает тарелку и закрывает лицо руками. Когда он опускает их, на лице читается опустошенность и крайняя усталость, волосы всклокочены.
– Ты ведь знаешь, что я не хочу, чтобы ты туда ездила?
– Знаю, – мягко отвечает Ханна. – Но я должна это сделать, Уилл. Я поговорила с Эмили. Поеду в четверг, после обеда в пятницу мы наведаемся в Пелэм. Эмили договорится о встрече с доктором Майерсом.
– В пятницу? – Уилл, похоже, расстраивается еще сильнее. – У меня рабочий день. Я так быстро освободиться не смогу.
– Я и не рассчитывала, что ты поедешь со мной. Ты сам говорил, что не хочешь копаться в прошлом.
– Не хочу. А еще я не хочу, чтобы ты находилась там одна, встречаясь с незнакомыми мужчинами.
– Его нельзя назвать незнакомым, Уилл.
– Не исключено, что ты его плохо знала. Особенно если подозрения верны.
– Я не пойду к нему одна. Со мной будут Эмили и Новембер, мы встречаемся в общественном месте. Думаешь, он выскочит из кабинета, размахивая топором?
– Откуда мне знать! – Уилл вскакивает. Переполняющие его эмоции не позволяют ему спокойно сидеть за столом, и он начинает расхаживать по гостиной. – Я всего лишь не хочу, чтобы моя беременная жена вступала в контакт с потенциальным убийцей.
– Я должна это сделать! – Ханна тоже поднимается. Тон становится выше, на щеках проступает румянец. – Разве ты не понимаешь?
– Нет! Не понимаю. Совершенно не понимаю!
На мгновение повисает тишина, оба буравят друг друга взглядом, как вдруг молчание нарушает громкое «бум-бум-бум», заставляющее их вздрогнуть. Сосед снизу стучит чем-то в потолок, требуя, чтобы они вели себя потише.
– Извини, – произносит Ханна.
Уилл одновременно с ней говорит «Ханна, милая», и неведомо как она попадает в его объятия, он целует ее в макушку, а она чувствует комок в горле и горячие слезы в уголках глаз.
– Пожалуйста, – шепчет Уилл прямо в ее волосы. – Ну пожалуйста.
Ханна понимает, что он хочет сказать «пожалуйста, не надо туда ехать». Она хорошо его изучила и буквально слышит его мысли, зная, что он готов упасть на колени, целовать ее живот, умолять остаться дома.
Но Уилл лишь говорит:
– Пожалуйста, будь осторожна, Ханна. Я тебя очень люблю. Если что-то случится…
– Не случится. – Ханна целует мужа, сначала несмело, потом настойчивее, ощущая, как в ней ширится знакомое влечение, которое никогда не получается утолить до конца, все такое же острое даже после десяти лет совместной жизни. – Любимый, – шепчет она, и он отвечает тем же, произнося признание в любви, уткнувшись носом в ее шею.
Уилл садится, притягивает Ханну на колени, она обхватывает его ногами, думая, что у них осталось мало таких моментов – скоро живот не позволит этого делать.
– Любимый, – снова шепчет она. Он поднимает глаза, улыбается. И хотя Уилл стал старше, а на лице появились морщинки усталости, она помнит эту улыбку, запавшую ей в сердце еще в столовой Пелэма. Интересно, сколько раз она мысленно рисовала черты его лица – маленькие складки в уголках рта, бугорок, оставленный давнишним переломом носа? Сто раз? Тысячу? Она делала это, лежа в своей комнате в Пелэме и думая о податях, гуляя по улицам Додсуорта, стараясь забыть о предстоящем суде, бессонными ночами в первой арендованной квартире в Эдинбурге, читая его письма и страдая из-за того, что навсегда осталось позади. Зато сейчас можно протянуть руку и коснуться его лица, провести пальцем по линии бровей и искривленному носу.
И мысленно сказать: «Ты мой. Ты всегда был моим».
– Я буду осторожна, – наконец говорит Ханна. – Клянусь. И все же я должна это сделать.
Уилл, сдавшись, кивает.
После
Путешествие поездом занимает много времени, но Ханна купила билет в первый класс, к которому прилагается бесплатный обед. Ее место расположено с левой стороны вагона, и когда поезд покидает Эдинбург, короткие, прекрасные полчаса мимо окон тянется линия побережья. Ханну отделяет от водной глади лишь тонкое стекло.
Она сидит, прислонив голову к окну и наблюдая, как вздымаются и опадают прибрежные холмы, смотрит на волны, сверкающие под осенним солнцем, и вспоминает, как Уилл нашел ее, приехав в сентябре после получения диплома.
К тому времени она прожила в Эдинбурге чуть больше года, однако город все равно оставался чужим, а уж сельские окраины она тем более не посещала. «Давай устроим пикник, – предложил Уилл. – Какой смысл торчать в городе? Я слышал, замок Танталлон очень красив». В то время у Уилла еще не было мотоцикла, и они поехали поездом, по этой же ветке.
Ханна помнит, как Уилл расстелил подстилку на короткой, обкусанной овцами траве, выложил тщательно завернутые бутерброды и домашний лимонный кекс с глазурью, – все это на фоне темных очертаний
