Гости - Марго Хант
Зрители снова захлопали, а потом поднялись со своих мест и, переговариваясь, разошлись по просторному залу, чтобы рассмотреть представленные картины. Между гостями курсировали официанты с бокалами вина на подносах.
Марлоу улыбнулась и направилась к своим детям. Они держались гораздо лучше, чем она надеялась, особенно после всего, что им довелось пережить. Джун поступила в колледж и с головой ушла в студенческую жизнь, она даже как-то окрепла, немного набрав вес, сброшенный в старших классах. В кампусе Джун ходила к психотерапевту, и, хотя Марлоу не спрашивала, что именно они обсуждали во время встреч, было видно, что эти разговоры определенно пошли ей на пользу. Том загорел, а его волосы выцвели после долгих часов, проведенных на солнце во время уроков серфинга, которые он давал детям и взрослым. Марлоу не стала спорить с сыном, когда он сказал, что не хочет поступать в колледж, по крайней мере прямо сейчас. Она хотела, чтобы каждый из близнецов нашел свой путь и занимался любимым делом.
– Мам, это было здорово! – На Джун был длинный многослойный сарафан с ярко-оранжевым цветочным узором; она небрежно опиралась на руку Феликса.
– Точно? Я так нервничала, – сказала Марлоу. Она разгладила белое льняное платье, купленное специально по случаю. – Никогда не любила публичные выступления.
– Вы отлично справились, миссис Дэвис. – Феликс был настоящим щеголем в розово-белой рубашке в клетку и брюках синего хаки. Он непринужденно ей улыбался.
Марлоу так и не поняла, сколько времени они с Феликсом дожидались береговой охраны на борту «Мечтателя» в ту ночь, когда бушевала «Селеста». Несколько раз судно едва не перевернулось – так сильно их швыряло по волнам. Марлоу и Феликсу оставалось лишь прижаться друг к другу и гадать, погибнут ли они так же, как Бо. Сил говорить у них не было, они только спрашивали себя, отправятся ли еще два тела прямиком на дно океана. Они чудом продержались до тех пор, пока шторм не утих и береговая охрана смогла вытащить их. Тогда они даже не догадывались, что Элайза О’Доннелл рискнула довезти Тома и Джун на собственном «Рендж Ровере» по затопленным дорогам до полицейского участка. К тому времени Марлоу уже подала сигнал бедствия, и береговая охрана была предупреждена о том, что Бо может попытаться бежать по воде.
Через несколько недель, когда все пришло еще не в норму, но хотя бы в то состояние, когда полиция уже сняла ограждающую ленту и дом перестал быть местом преступления, Марлоу наняла адвоката по уголовным делам, чтобы он представлял Феликса в суде по делу об угоне машины. Однажды она уже подвела его, не заступившись за Феликса, когда Ли запретил ему появляться у них дома, и теперь ей хотелось загладить вину. Да и потом Феликс действительно спас ей жизнь. Не окажись он на яхте в ту ночь, она бы, вне всяких сомнений, погибла. Адвокату удалось добиться снятия всех обвинений с Феликса, и в итоге он получил полноценную академическую стипендию в Университете штата Флориды. В противном случае Марлоу все равно с радостью оплатила бы его учебу. Она считала его славным молодым человеком. Ей хотелось верить, что они с Джун не расстанутся, хотя теперь они жили далеко друг от друга и учились в разных колледжах. Но они как-то очень подходили друг другу.
– А какая-нибудь еда планируется? – спросил Том. Он чувствовал себя неловко в костюме и постоянно вертел запонки. Марлоу заметила на запястье сына часы, которые бабушка и дедушка подарили ему на шестнадцатилетие.
– Здесь где-то должны быть официанты с закусками, – сказала Марлоу. – Проголодался?
– Просто умираю с голоду, – ответил Том.
– И я бы перекусил, – поддержал его Феликс.
– Да неужели? – Джун насмешливо закатила глаза.
Никто из детей не упомянул, что на открытии не было Ли. Насколько Марлоу было известно, Ли по-прежнему жил в квартире, которую снял для Изабель. Он освободился под залог и ждал слушаний по своему делу. Он уже признал себя виновным в преступном сговоре, и взамен с него сняли обвинения в убийстве. Марлоу не была уверена, что судья обойдется с ним так же мягко, как с Дарси, которая никоим образом не участвовала в подготовке произошедшего в ночь урагана. Она уже начала отбывать назначенный ей двухлетний срок, который стал для нее настоящим подарком, учитывая, какие обвинения ей могли предъявить. Марлоу хотела бы знать, как Ли справлялся с мыслями о собственном туманном будущем и, вероятно, грозящем ему длительным тюремным сроком, но они не общались. В последний раз она видела его в суде, когда заканчивали оформлять их развод.
Марлоу не могла простить Ли, но надеялась, что однажды у нее это получится. Ей трудно было не испытывать к нему ненависти, учитывая его измену, сговор с чудовищами, пришедшими той ночью в их дом, и особенно смерть Зака и Мика. И все-таки ей хотелось как можно скорее избавиться от яда ненависти. Как-то она наткнулась на чью-то цитату в соцсетях: «Прощение – это подарок, который делаешь себе самостоятельно». Ей самой хотелось в это верить, и Марлоу надеялась, что однажды ей удастся простить.
Иногда она спрашивала себя, что бы она испытывала, если бы Бо выжил той ночью в шторме. Поглотила бы ее ненависть к этому человеку? Этого она никогда не узнает, но она действительно была рада тому, что Бо погиб, а она жива.
– А где они повесили Сезанна? – спросила Джун.
– Вон там, – Марлоу кивнула в сторону дальнего конца галереи. Эскиз заслонила группа людей, полностью скрыв его от обзора. – А ведь я чуть не передумала включать его в коллекцию.
– Почему? – спросил Том.
– Смешно сказать, но мне стало страшно расставаться с этим рисунком. Он так много значил для меня… Но потом я все-таки решила, что его место здесь – без него коллекция была бы неполной.
И потом, подумала Марлоу, как бы она ни любила Сезанна, эта вещь всегда будет напоминать ей о той ночи и буре. О той ночи, когда в их дом пришли незваные гости и по их вине ее мир перевернулся. Ей не хотелось каждый день видеть в собственном доме напоминание о Бо и Изабель и о предательстве Ли.
Вчетвером они присоединились к собравшейся перед эскизом толпе. Он висел на отдельной стене, возле него находилась табличка с указанием работы и художника. Все очень просто и вместе с тем так изысканно. Рядом с эскизом была надпись: «Передано в дар музею в память об Элайзе (Лайзе) Дэвис».
На глаза Марлоу навернулись слезы, и она
