Автоинспекция - Бентли Литтл

«Беверли мертва», – мелькнула в его голове мысль.

Инспектор тем временем разжал пальцы левой руки Холли и разместил мизинец между открытыми лезвиями ножниц. С практической точки зрения Хорхе считал, что такие инструменты, предназначенные для бумаги, просто не смогут разрезать человеческий палец. Но он ошибался.

Супервайзер с силой сомкнул лезвия ножниц, используя обе руки, чтобы преодолеть сопротивление. Лезвия с хрустом разрезали палец. Мизинец Холли упал на пол, и ее крик разорвал воздух. Из раны хлынула кровь, и охранники, державшие кабели, подключенные к автомобильному аккумулятору, синхронно приблизили зажимы к кровоточащему обрубку. В тот же момент посыпались искры, громкий треск заполонил помещение, а воздух наполнился отвратительным запахом горелой плоти. Крик Холли прервался на полуслове.

Она обмякла, потерявшая сознание, но все еще прикованная к решетке. Ее тело обмякло, а голова бессильно свесилась. Толпа молча расступилась.

– Это все? – спросил Хорхе.

«Кукла Кен» кивнул.

– Вот и все, возвращайтесь к работе.

– Но…

– За работу!

Мисс Чанг провела стажеров обратно через лабиринт столов, перегородок и шкафов к окну 12.

Теперь из динамиков доносился новый звук. Это был не звон и не музыка, а знакомое жужжание. Хорхе почувствовал, как эта пульсация странным образом расслабляет его. Она пронизывала тело, обволакивала сознание, словно ласковая, но требовательная сила.

Его мысли постепенно заполнили образы. Скульптурные восковые фигуры возникали одна за другой, напоминающие горизонт го́рода, плавно вырастающего в его воображении. Жужжание, казалось, говорило ему слова, которые пронизывали каждую клетку его тела:

– Работай усердно. Наслаждайся своей работой. Трудись. Наслаждайся своей работой.

Мисс Чанг остановилась, обернулась к Хорхе, посмотрела на него, кивнула и улыбнулась. А Хорхе подошел к единственному мужчине, ожидавшему своей очереди, и попросил его встать перед камерой, чтобы сделать фотографию для удостоверения личности.

Глава 29

Джим Бриггс все еще лежал в больнице. Хотя он больше не был в коме, количество назначенных лекарств делало его практически неподвижным. Впрочем, даже без них он вряд ли мог бы говорить: пчелы ужалили так сильно, что язык, десны и горло распухли. Чтобы поддерживать проходимость дыхательных путей, в его трахею вставили трубку.

Тодд сидел на неудобном стуле, недавно освобожденном девушкой Джима, в противоположном конце палаты. Рядом, ближе к кровати, дремала мать Джима. Тодд внимательно смотрел на неподвижного полицейского. Розита отказалась его навестить, и Беверли ее поддержала. Обе считали, что Автоинспекция следит за Джимом и фиксирует всех, кто приходит к нему. Вероятность этого, по мнению Тодда, действительно была высока. В последнее время они все стали куда более подозрительными.

Но Тодд чувствовал себя обязанным. В конце концов, это он позвонил Джиму и настоял на встрече. Лично. Если бы он не сделал этого, возможно, ничего бы не произошло.

Перед тем как уйти на перерыв, девушка Джима, Лиза, сказала Тодду, что он должен поговорить с ее бойфрендом. По ее словам, Джим все слышит, и ему будет приятно знать, что близкие рядом. Даже если он находился под наркозом и не мог общаться, Лиза верила, что Джим все равно понимает, что происходит.

Однако к тому времени мама полицейского уже проснулась, и Тодд, чувствуя себя неловко, ограничился несколькими общими фразами.

Но перед этим он все-таки подошел к кровати. Наклонившись так, чтобы его рот оказался рядом с ухом Джима, Тодд мельком подумал, как странно это будет выглядеть, если мама или Лиза вдруг заметят его. Тем не менее он был уверен, что за ним наблюдают, возможно, даже читают по губам. Поэтому он говорил почти неслышно.

– Это я, – прошептал он. – Тодд. Тодд Клейн. Не знаю, слышишь ли ты меня, но мне нужна твоя помощь. Мы все еще пытаемся выяснить, где Хорхе. Где этот тренировочный лагерь. И ты наша единственная надежда. Я знаю, что они сделали это с тобой, и думаю, что это потому, что они пытались заставить тебя молчать. А значит, ты что-то знаешь. Ты думал, что не знаешь, но, пожалуйста, подумай еще раз. У нас должна быть хоть какая-то зацепка.

Он огляделся, чтобы убедиться, что в комнате по-прежнему никого нет.

– Я не знаю, слышишь ли ты меня, – продолжил он шепотом. – Понимаю, что сейчас ты не можешь говорить – из-за трубок и всего остального. И, возможно, еще какое-то время не сможешь. Но мы найдем способ общаться. Просто постарайся подумать. Вспомни, слышал ли ты когда-нибудь что-нибудь об этом лагере. Если можешь писать – напиши. Если ты можешь, не знаю… шептать или что-то подобное… Или хотя бы покажи что-то жестами.

Позади послышался шум, и Тодд оглянулся. Это Лиза вернулась в палату. Он быстро отодвинулся от кровати Джима. Лиза заметила, где он только что был, и в ее глазах мелькнул проблеск надежды. Он покачал головой еще до того, как она успела спросить, говорил ли Джим.

– Я просто разговаривал с ним, как ты и просила, – тихо сказал он. – Не знаю, услышал он меня или нет.

Лиза кивнула, изо всех сил пытаясь улыбнуться, но ее разочарование было слишком заметно.

– Джимми? – раздался голос матери полицейского, которая в этот момент вошла в палату.

Тодд повернулся к женщинам и сказал:

– Мне лучше уйти. – Он задержал взгляд на Джиме и добавил: – Скоро ему станет лучше. И если вам что-то понадобится, просто дайте знать.

Он осекся, внезапно осознав, как глупо прозвучали его слова. Эти женщины почти не знали его – как, впрочем, и он самого Джима. Даже если бы они захотели связаться с ним, у них не было такой возможности. Тодд мог бы оставить им свой номер телефона или адрес электронной почты, но вместо этого предпочел быстро выйти из комнаты, пробормотав на прощание дежурное пожелание выздоровления.

В коридоре, направляясь к лифту, он бросил взгляд на часы. До выхода Розиты на работу оставалось еще несколько часов, и времени хватало, чтобы заехать в супермаркет и купить все необходимое для ужина. На этот вечер у него был план: удивить ее, приготовив что-то сложное и особенное. Он вспомнил рецепт блюда из морских гребешков, которое они видели в передаче «На куски», а позже он нашел его в интернете.

Когда Тодд выехал с больничной парковки, все еще мысленно прокручивая шаги приготовления, он успел проехать лишь половину квартала, прежде чем заметил мигающие фары патрульной машины. Сначала он подумал, что полицейский спешит по своим делам, и притормозил, чтобы пропустить. Но машина остановилась прямо за ним, продолжая мигать фарами. У Тодда свело живот от смеси волнения и легкого страха.

Черт.

Заранее зная, как поступить, он быстро потянулся к бардачку и достал документы на машину. Тянуться за ними в присутствии полицейского, особенно внезапно, он не собирался – лучше подстраховаться. Поерзав на сиденье, он вытащил из кармана бумажник и аккуратно достал водительские права.

Он опустил стекло. В зеркале заднего вида Тодд разглядел патрульного, который приближался к машине. Это был один из тех офицеров, чьи лица позже появляются в новостях с обвинениями в жестокости или чрезмерном применении силы. Вид у полицейского был суровый, и Тодд решил вести себя как можно покорнее, чтобы поскорее покончить с этим и отправиться домой.

– Вы знаете, почему я вас остановил? – спросил офицер, подойдя к водительской двери.

– Превышение скорости? – предположил Тодд, стараясь говорить спокойно.

Он понятия не имел, с какой скоростью