Три твои клятвы - Питер Свонсон
– Надень маску, надень маску, – раздался голос, который Эбигейл узнала не сразу. И вновь взрыв смеха, который, как ей показалось, частично доносился из-за ее спины. Она заставила себя не оглядываться и медленно опустила подбородок на грудь, решив притвориться, будто все еще не пришла в сознание. «Просто буду сидеть так столько, сколько смогу, – подумала она. – Чем дольше я буду тянуть, тем яснее будет моя голова. Я притворюсь. Мне даже больше не хочется спать».
* * *
Чья-то рука похлопала по ее щеке, сначала слабо, потом сильнее. Эбигейл стряхнула с себя сон и, замахнувшись кулаком, попала в чье-то бедро. Послышался громкий смех, и в поле зрения возникло лицо Эрика. Его дыхание обдавало ее резким запахом французских сигарет. Эрик заглянул ей в глаза.
– Она проснулась, – сказал он и выпрямился. Теперь Эбигейл смотрела на промежность его джинсов, широкий кожаный ремень и неаккуратно заправленную фланелевую рубашку.
Эбигейл еще раз глубоко вдохнула через ноздри. Туман в голове почти рассеялся. Она повертела головой. Боль тотчас отдалась в плечах и спине, но мир остался стоять на месте.
Ей стало лучше, но Эбигейл все равно снова опустила голову, не желая, чтобы кто-то понял, что она окончательно пришла в сознание.
– Нет, нет, – сказал Эрик со странной мягкостью в голосе и вновь похлопал ее по щеке. – Не спи, не огорчай нас.
– Где я? – спросила она, притворяясь, будто у нее заплетается язык, хотя он и так заплетался.
– Это всего лишь сон, – сказал Брюс, сделал шаг вперед и встал рядом с Эриком. Эбигейл видела, как он повернулся к столпившимся у костра мужчинам, словно проверяя их реакцию на то, что только что сказал. Все они ухмылялись, и он с довольной улыбкой на лице вновь повернулся к ней.
– Это как страшный сон, – еле слышно прошептала Эбигейл. Интересно, может ли она все еще рассчитывать на капельку сочувствия со стороны своего мужа или, может, даже Эрика? Но Эрик улыбался, а Брюс рассмеялся, и это был тот же беспощадный звук, какой она слышала от него ранее у самолета. Лающий смех, словно кто-то стучал камнем о камень.
– Да, все мы знаем про страшные сны, – раздался новый голос, и Эбигейл перевела взгляд на говорящего. Это был Чип с его тонким голосом, и все остальные мужчины, включая Брюса, теперь смотрели на него. – Каково это? – сказал он, тыча в нее пальцем.
Чип словно искренне ждал ответа. Эбигейл медленно покачала головой, внезапно запаниковав, как будто ей в школе на уроке задали вопрос, на который она не знала ответа.
– Каково это? – повторил он уже громче и сделал шаг к ней. Костер был позади него, и его всклокоченная борода и покатые плечи были очерчены мерцающим оранжевым светом. Рядом с ним стоял белокурый пилот. Он снял маску и теперь держал ее в руке, ритмично, словно бубном, постукивая ею по бедру.
– Каково что? – спросила Эбигейл. Слова прозвучали громко и отчетливо, но собственный голос показался ей странным. Она почти не узнала его.
– Каково это – быть современной американкой, жить в достатке, ни в чем себе не отказывать, иметь возможность делать все, что захочешь, все, что тебе нравится, и оставаться при этом безнаказанной?
Эбигейл не проронила ни слова.
– Каково это – наконец признаться в своих прегрешениях? Вам обеим.
Чип посмотрел на Джилл. Эбигейл сделала то же самое. Женщин придвинули ближе друг к другу, но их по-прежнему разделяли примерно с десяток ярдов.
– Алек, прошу тебя, – взмолилась Джилл, ее голос был полон отчаяния.
– Джилл Гринли! – прогремел Чип. – Ты обвиняешься в неверности и распутстве. Ты принимаешь это обвинение или нет?
Эбигейл наблюдала за Джилл. Глаза ее были широко раскрыты, она растерянно вертела головой. В эти мгновения Джилл была похожа на испуганную кошку, ищущую выход из комнаты.
– Ты принимаешь обвинение? – повторил Чип, шагнув в ее сторону, и, высоко подняв руку, ткнул в нее пальцем.
«Это судилище, – подумала Эбигейл. – Мы на долбаном судилище». Она почувствовала, как в ней поднимается смех, который, как она знала, был проявлением истерики. Она попыталась подавить его, но он все равно вырвался наружу. Взгляды всех мужчин переместились на нее.
– До тебя тоже дойдет очередь, Эбигейл Лэм, – сказал Чип.
Она вновь рассмеялась.
– Закрой рот! – рявкнул Брюс.
Но Эбигейл продолжала смеяться. Ее плечи судорожно дергались. От смеха по лицу текли слезы.
– Вы – кучка долбаных трусов! – крикнула она.
Брюс наклонился и замахнулся кулаком, целясь в голову Эбигейл. Она отпрянула, и Брюс промахнулся, а поскольку он неловко согнулся, удар развернул его. Он тяжело приземлился на бок. Эрик помог ему подняться и удержал на месте.
Эбигейл вновь почувствовала, как внутри нее зарождается приступ хохота, но тут же подавила его, опасаясь, что, если она засмеется, Брюс просто прикончит ее на месте.
– Я доверял тебе, – сказал Брюс, все еще удерживаемый Эриком.
– Ты подставил меня, – ответила она. – Люди, которые доверяют друг другу, так не делают.
– Ты трахалась с другим мужчиной в выходные перед нашей свадьбой. В выходные, за которые заплатил я. – В свете костра ей было видно, как с его губ, когда он говорил, слетали капельки слюны.
– Ладно, – быстро сказала Эбигейл, чувствуя, что Чип собирается прервать ее, что это не тот сценарий, который он задумал. – Я тварь. Я виновата. Но тебе не нужно было жениться на мне. Тебе не нужно было мучить меня и делать все это.
– Не женись я на тебе, ты вышла бы замуж за другого мужчину и сделала его жизнь невыносимой.
– Какое отношение это имеет к тебе? – спросила Эбигейл.
– Значит, ты признаешь себя виновной, Эбигейл Лэм, – сказал Чип, вмешиваясь прежде, чем Брюс смог ответить. Было ясно, что в каком-то смысле Чип здесь главный. Хотя у него не было личной связи ни с Эбигейл, ни с Джилл, всем управлял именно он.
– Хорошо, Чип Рэмси, – ответила Эбигейл, копируя его тон. – Я виновна во всем, в чем меня обвиняют.
Чип протянул руку и нежно похлопал пилота по плечу. Тот надел на голову маску и, встав позади Эбигейл, положил руки ей на левое плечо. Эрик подошел и встал позади Эбигейл справа.
– А ты, Джилл Гринли, признаешь ли ты себя виновной в неверности и распутстве?
Эбигейл посмотрела на Джилл. Та тихо плакала. Она увидела, как Джилл медленно подняла голову и кивнула,
