Маленькая жестокая правда - Дженнифер Линн Барнс
– Кэмпбелл, у Виктории умер папа, – выразительно напомнила ей Сэди-Грэйс.
– Вполне логично, что кое-что пришлось отложить, – добавила я.
Например, посвящение в «Белые перчатки» или наши поиски ребенка Аны.
Кэмпбелл поймала мой взгляд и поняла, о чем я. Сэди-Грэйс, стоявшая между нами и Лили, выполнила вращение.
– Ты сейчас сделаешь пируэт прямо с этого причала, – сказала ей Кэмпбелл.
– Не сделает, – проговорила Лили, даже не оглянувшись.
Кэмпбелл бросила на нее быстрый взгляд.
– Лили не взбесится, если я спрошу, слышали ли вы новости об Ане? – спросила она у меня.
– Лили не взбесится, – ответила всегда верная Сэди-Грэйс.
– Ее боб говорит обратное, – возразила Кэмпбелл.
Сэди-Грэйс уперла руки в бока.
– Если бы боб умел говорить, он бы говорил по-французски.
– Так что там про Ану? – вмешалась Лили, по-прежнему не отрывая глаз от воды.
– Она была указана в завещании мистера Гутьерреса, – сообщила Кэмпбелл. – Сорвала куш. Для других внуков организован трастовый фонд, но Ане он оставил половину своего состояния. Напрямую.
Я вспомнила ту ночь на Острове Короля, когда мы хоронили, сжигали секреты и делились ими.
– Виктория сказала, что ее нет в завещании ее отца.
– Насколько я слышала, – небрежным тоном ответила Кэмпбелл, – она там действительно не указана. Как и ее мать. Полагаю, что о них должны будут позаботиться сыновья мистера Гутьерреса, но…
Но посмотрим, что из этого выйдет.
– Значит, теперь Ана обеспечена до конца жизни, – Лили встала, и ее руки исчезли в длинных рукавах. Должно быть, она кипела от ярости, но не показывала этого. – Может, тогда она вернет нам все те деньги, которые дал ей мой отец.
Я попыталась уловить в ее голосе хоть какой-то намек на эмоции, но их там просто не было.
– Я поговорила со своим дедушкой, – внезапно сказала Кэмпбелл. – О ребенке Аны.
– Нам не обязательно обсуждать это сейчас, – сказала я Лили, не уверенная в том, что она в состоянии продолжать разговор об Ане.
Лили повернулась и посмотрела на меня:
– Я не против.
Отчасти я была рада тому, что упоминание имени Аны больше не причиняет ей боль. Но в то же время я не могла отделаться от мысли, что боль – это система предупреждения организма и, значит, мы должны ее чувствовать.
Только так ты понимаешь, что слишком вовлечен.
– Что сказал твой дедушка? – спросила я Кэмпбелл, следя за Лили и стараясь не сильно погружаться в свои мысли. Например, о Нике, который так и не сказал мне, почему он бросил меня на той вечеринке у Гутьерресов.
– Великий Дэвис Эймс рассказал мне ту же историю, что и тебе, – ответила Кэмпбелл. – Он заплатил Ане. Она исчезла. Он понятия не имеет, что случилось с ребенком.
– Может быть, его или ее усыновила какая-нибудь замечательная семья? – предположила Сэди-Грэйс, вытягивая ногу вверх почти до самого уха. – И у него теперь очень пластичная старшая сестра?
Очевидно, она думала о себе и малыше Оди, но я вспомнила другую старшую сестру. Хоуп.
– Забавно, что ты упомянула об этом, – сказала я Сэди-Грэйс. – Я пересмотрела досье «Белых ператок» и обнаружила…
Я рассказала им о Саммер. О ее светлых волосах и карих глазах, о раке, о дате ее рождения.
– Это была единственная идея, которая пришла тебе в голову? – Кэмпбелл спросила меня таким тоном, словно я должна буду заплатить за то, что я не упоминала об этом раньше.
– Нет, – ответила я, но нужно было как-то заставить себя обратить в слова другую теорию, предложенную Викторией.
К счастью, мне не пришлось этого делать.
– Это могла быть я, – объявила Кэмпбелл, наконец-то привлекая пристальное внимание Лили к нашему разговору. – Вряд ли бы мой дедушка признался, если бы это было так.
– Ты?! – Сэди-Грэйс комично вытаращила глаза.
– Уокер всегда был папиным любимчиком, – сказала Кэмпбелл, глядя на Лили, хотя и обращалась к Сэди-Грэйс. – Я должна была быть маминой любимой дочкой.
– Его и ее, – повторила я когда-то сказанные мне ею слова. – Как полотенца.
– Но… – Кэмпбелл растягивала слова, – мы с мамой всегда были как масло и вода, как кошка с собакой, – для описания наших отношений подойдут любые поговорки о конфликтах. Она обожает Уокера. Но не меня. Скоро мой день рождения, а она молчит.
– Ты думаешь, твоя мама забыла о твоем дне рождения? – просила Сэди-Грэйс, широко распахнув глаза.
– Честно говоря, сейчас я меньше всего думаю о маме и моем дне рождения, – сказала Кэмпбелл ровным голосом.
– Ты сомневаешься, действительно ли ты ее дочь, – я сразу перешла к сути.
– Может, и нет, – выпалила Кэмпбелл. – Может, я просто дочь своего отца. Это объяснило бы некоторые вещи, включая нашу с Уокером близкую разницу в возрасте.
– И почему ты… – Сэди-Грэйс начала это предложение, но не закончила.
– Не по душе собственной матери? – подсказала Кэмпбелл. – Я всегда считала, что она по уши влюбилась в Уокера в тот день, когда он родился, а я появилась на свет почти сразу за ним и на меня просто не хватило гормона окситоцина, который связал бы нас с ней.
– А что насчет Буна? – внезапно спросила Сэди-Грэйс. – Он тоже подходящего возраста. Твой отец и его мама – близнецы. И он гораздо более подвержен травмам, чем вы.
Мне совсем не хотелось знать, какие именно травмы нанесла Буну Сэди-Грэйс.
– Я собираюсь сменить тему, – сказала Кэмпбелл Сэди-Грэйс, – пока тебя не понесло. Нам не нужны подробности. Итак, если кому-то из вас интересно, я планирую грандиозную вечеринку по случаю своего дня рождения, но она будет настолько грандиозной, что потребуется несколько месяцев подготовки и поэтому состоится позже моего настоящего дня рождения, когда это лето и вся эта драма сотрутся в памяти. – Кэмпбелл не дала нам возможности ответить и снова сменила тему. – А теперь, кто хочет услышать последние новости о Леди озера?
Я заметила, что Лили поежилась, но явно не от холода. На улице было настоящее пекло, и все мы изнемогали от жары в купальниках.
– Какие новости? – тихо спросила Лили.
– Мой «друг» из офиса шерифа сказал, что они приглашают судебного скульптора.
Кэмпбелл ждала нашего ответа.
Сэди-Грэйс подняла руку:
– Могу ли я знать, кто такой судебный скульптор?
– Это зависит от обстоятельств, – застенчиво ответила Кэмпбелл. – Хотите, я покажу вам пошагово, как можно воссоздать лицо по черепу?
Шарлотта, Лив, Джулия, Незваная гостья и парни
Лето перед выпускным классом
Двадцать пять лет назад
– Кто последний – с того приз, – Лив бросила игривый
