Крестные матери - Камилл Обре

Поэтому Филомена тихо проскользнула наверх. Одежда Петрины лежала на кровати, которую Филомена делила с Марио. Пара красных туфель на высоких каблуках была закинута в угол, рядом с клубком из шелковых чулок, похожих на змей. На комод со стеклянной столешницей была небрежно брошена раскрытой замечательная сумочка, расшитая бисером. Дверь в туалетную комнату была полуоткрыта, и кто-то плескался в ванне Марио. В наступившей тишине Филомена услышала, как там негромко всхлипывает женщина. Филомена помедлила, затем постучала в незапертую дверь.

Петрина вытянула шею, чтобы посмотреть, кто это. Она была похожа на маленькую девочку – волосы наспех перевязаны лентой на затылке, а лицо выглядывает из моря фиалковой пены, выдавленной из флакона, который подарил Филомене Марио. Когда Петрина увидела Филомену, она ничего не сказала. Просто закрыла лицо руками.

– Черт бы побрал это Рождество, – приглушенно буркнула она.

Филомена молча взяла самое большое и пушистое полотенце и развернула его для Петрины. Та вздохнула и выбралась из пузырящейся ванны – тело ее было сложено настолько идеально, что она напоминала Венеру, рождающуюся из морской пены. Величественная, но печальная, она позволила Филомене, будто слуге, обернуть ее полотенцем. Но Филомена машинально сделала то, что смутно помнила из детства: она похлопала Петрину по спине и приобняла ее, будто маленького ребенка.

– Мама часто так делала, – удивленно произнесла Петрина.

– И моя тоже, – отозвалась Филомена, снова зайдя в ванную. Петрина стояла посреди ванной, сжимая руками полотенце, губы ее дрожали. – Che successe? – мягко спросила Филомена.

– Что случилось? О, ничего такого, – ответила Петрина с горечью, вытираясь полотенцем и снова натягивая платье. Но следующая ее фраза вырвалась жалобным воплем: – Мой муж больше меня не хочет! Он собирается жениться на другой. Он сказал, что с ней чувствует себя моложе, будто может начать всю жизнь заново.

– Bella ragazza![28] – воскликнула Филомена. – Merit ate un principe, non un animale di un uomo![29]

Знакомая фраза, сказанная с материнским теплом, глубоко поразила Петрину. Но ее собственная мать в таких обстоятельствах вряд ли бы такое произнесла. Тесса, несомненно, была бы такой же строгой, как Доменико.

– Да, ты совершенно права! – вскричала Петрина. – Я – прекрасная девушка и заслуживаю принца, а не это животное в виде мужа! – Она начала хохотать, а потом, сглотнув, опустилась на край кровати и ударилась в слезы.

Филомена села рядом.

– Говори – тогда твое сердце не разобьется, не в силах сдержать боль, – посоветовала она.

И правда, Петрина ощущала невыносимую боль в груди и горле.

Больше не сдерживаясь, Петрина выпалила:

– Боже, я так устала от напряжения! Ричард меня измучил! Я знала: что-то не так. Мне давно казалось, что он мне изменяет, но, когда я пыталась с ним поговорить, он продолжал убеждать меня, что я все выдумываю.

– Это как плевок в душу, – тихо произнесла Филомена.

– Да! Я должна была бы вызвать его на дуэль. Так поступают мужчины. Но женщины – мы просто должны терпеть всю боль и позор, когда кто-то делает нам больно. Как я могу рассказать родным, что Ричард хочет со мной развестись?! Мама скажет, что это я виновата, что я была плохой женой. Джонни и Фрэнки будут относиться ко мне как к падшей женщине. Что бы я ни сказала, они мне не поверят. В этой семье все любят только говорить. И никто из них не способен выслушать другого. Кроме тебя. Ты же все видишь и понимаешь, правда? Недаром у тебя такие большие глаза. Я видела, как ты наблюдаешь за нами. Я вижу, что ты по-настоящему любишь Марио. Как бы я хотела, чтобы и меня кто-нибудь любил так же…

– Ты все еще любишь Ричарда? – неуверенно спросила Филомена.

Петрина прерывисто вздохнула.

– Я думала, что он очень красивый. Он говорил, что хочет разделить со мной весь мир. А еще – что я похожа на киноактрису и что стану его путеводной звездой. Я думала: «Вот наконец мой шанс, с ним я буду в безопасности». Какой же глупой я в итоге оказалась…

– Ты хочешь бороться за свой брак? – спросила Филомена.

Петрина покачала головой:

– Я пыталась и проиграла. Все, что у меня осталось, – это моя гордость.

– А Пиппа? Как она отнеслась к тому, что ее родители больше не живут в одном доме?

– Моя дочь уже взрослая, у нее мудрая душа, и Пиппа похожа на тебя – тоже видит все так, как оно есть на самом деле, – усмехнулась Петрина. – В любом случае за последние несколько недель мы с мужем редко бывали дома вместе. Так что для Пиппы не станет новостью, если мы будем жить раздельно. Нет, не думаю, что мы сможем навредить ей еще больше, чем до этого.

– Тогда, возможно, все к лучшему, – заметила Филомена. – Ты станешь свободной, сможешь полюбить другого мужчину – того, кто будет любить тебя больше жизни.

Петрина немного помолчала, а потом тихо произнесла:

– У меня уже была такая любовь, но тогда я была еще юной девочкой. Его звали Бобби. Он пел в музыкальной группе и мог бы стать звездой, но я слышала, что он отправился в военное училище. Я никогда его больше не встречала.

– Тогда ты найдешь еще кого-нибудь. Три – счастливое число, – сказала Филомена.

Петрина искренне рассмеялась.

– О, Роза! – воскликнула она. – Возможно, ты сможешь стать мне сестрой, которой у меня никогда не было и которую мне всегда хотелось иметь. – Теперь Петрина с интересом взглянула на Филомену. – Как у вас дела с Марио? – тактично поинтересовалась она. – Все ли между вами… в порядке, в том смысле, в каком обстоят дела у мужа и жены? Будут ли у вас дети?

Несмотря на то что Филомена сама волновалась по этому поводу, ответ ее прозвучал решительно:

– Certo[30]. И когда у меня родится первый ребенок – станешь ли ты ему крестной?

Ахнув, Петрина ухватила Филомену за руку, и та почувствовала, как в кожу впиваются длинные острые ногти, покрашенные ярко-красным лаком.

– Знаешь, Люси и Эми попросили друг друга быть крестными своим детям, – поведала Петрина. – Но меня никто ни разу об этом не просил. А они должны были сделать это хотя бы из вежливости. Я ведь все-таки самая старшая из них. Думаю, они боятся и меня, и маму.

– Дети вовремя сплотят нас всех, всю семью, – улыбнулась Филомена.

Петрина глубоко вздохнула:

– Пусть тогда это Рождество будет для нас веселым и принесет лучший Новый год.

Филомена улыбнулась, но