Тропой забытых душ - Лиза Уингейт

– Где‑то недалеко от Талсы. Они познакомились прошлым летом в лагере на курсах офицеров резерва и влюбились.

Это могло кое-что объяснить. Например, куда и почему исчезал Брейден.

Сидни снова поворачивается к машине.

– А какие картриджи у вас есть для «Геймбоя»?

Я на мгновение озадачена. Игрушку подарила Чарли на Рождество моя мама. Видеоигры – это не мое.

– Знаешь… Не помню.

Сидни смотрит на меня.

– Но ведь это «Геймбой» вашего ребенка, да?

– Давай поговорим об этом в другой раз.

– А ребенок сейчас с папой?

Вопрос ошарашивает меня, словно удар в лицо. Я изо всех сил стараюсь этого не показывать, но чувствую, что Сидни меня изучает.

– Вернемся к Брейдену. Мог ли он уйти к кому‑то из членов семьи? К отцу, например?

– Папа Брейдена умер. Разбился на мотоцикле. Так мама сказала. Но они все равно были друг другу не пара. Потому что нельзя по уши влюбляться в старшей школе. Мама так Брейдену и говорила. Они с Рэйчел хотят пожениться сразу, как Брейден поступит в летную школу.

– Ты знаешь фамилию Рэйчел? Или ее телефон?

– Не-а.

– Но Рэйчел живет где‑то около Талсы, и они познакомились в лагере курсов младших офицеров резерва? – повторяю я.

Сидни пожимает плечами.

– Рэйчел сейчас в колледже в Оклахома-Сити, но, если она уйдет к Брейдену, папа лишит ее денег. Колледж она ненавидит. А соседка по комнате в общежитии – редкая дрянь. К тому же она скучает по Брейдену. – Сидни позабыла о «Геймбое» так же быстро, как и загорелась им; схватив меня за руку, она возбужденно шепчет, словно в порыве озарения: – Вы могли бы спросить у бабушки Сороки!

– Что?

– Вы могли бы повидать бабушку Сороку у врачей, в «Городе веры» [10]. Это тоже в Талсе! – Она изо всех сил шлепает себя ладонью по лбу. – Спросите у нее, как найти Рэйчел. А Рэйчел должна знать, где Брейден, потому что они и дня не способны прожить без болтовни по телефону.

– «Город веры»? – я записываю название; во всяком случае, это конкретная информация… и новая; в прошлом разговоре Сидни утверждала, будто ничего не знает. – А ты слышала, как бабушка говорила, что она там будет?

Девочка медлит с ответом, осторожничает, словно снова сочиняет на ходу.

– Это Брейден сказал.

– Значит, бабушка Сорока сообщила это твоему брату?

– Наверное. Я не говорила с ним, пока не проснулась утром. – Сидни оборачивается ко мне, и фонарь в салоне машины выхватывает из темноты ее лицо; влажные ресницы смыкаются, потом снова расходятся. – Пожалуйста, скажите бабушке Сороке, что нам очень-очень нужно, чтобы она вернулась домой!

Мое сердце разлетается на миллион осколков, и я снова – маленькая восьмилетняя девочка, которая боится, что ее папа никогда не вернется из Вьетнама.

Понимаю, что не должна этого делать, но протягиваю руку и глажу Сидни по голове. Ее волосы гладкие, словно шелк.

– Я постараюсь. – Нельзя обнадеживать девочку: если Сорока Блэквелл в состоянии общаться с людьми, она бы уже вышла на связь. – Но мне нужно, чтобы ты была со мной честной. Кто‑нибудь знает фамилию или телефон Рэйчел? Или, например, Брейден записал его где‑нибудь в бабушкином доме?

«С чем я имею дело? С юной влюбленной парой, решившей пуститься в бега? Или с парой тел, унесенных наводнением? Или с разрывом, заставившим Брейдена уйти в леса… если не хуже?»

Короткий кивок, и неприкрытые эмоции испаряются с лица Сидни.

– Если и записал, то, скорее всего, сжег, чтобы никто не мог найти и позвонить Рэйчел, или разлучить их, или… – она осекается, сказав что‑то, чего не собиралась; только я не знаю, что именно.

– Итак… Кто же стал бы звонить по телефону, если бы Брейден оставил номер на видном месте? – Правда и выдумка в ответах Сидни перепутаны, словно разноцветные спагетти. – Был в доме еще кто‑нибудь в тот день, когда вашей бабушке пришлось уехать?

– Нет, мэм. Иногда к бабушке Сороке заглядывали старые друзья, вот и все. И домработница приходила раз в месяц – Шарла Уотсон. Вот уж кто любил везде совать нос. Это с ее дочкой Брейден расстался, когда начал встречаться с Рэйчел, но они уехали после весенних каникул…

– Сидни?! – тишину вечера нарушает пронзительный голос Мирны Уомблс. – Ты зачем туда пошла? Я же сказала – не уходить с крыльца! Разве нет?

Поморщившись, Сидни втягивает голову в плечи.

– Это я виновата! – кричу в ответ я. – Нужно было кое-что проверить в машине.

– Пора домой! – Мирна устала ждать. – Сейчас же!

Сидни выпрямляется в полный рост, словно это как‑то уравняет баланс сил в доме.

– Спросите у бабушки Сороки, – шепчет она, срывается бегом во двор, вверх по ступеням мимо Мирны Уомблс и исчезает внутри.

Мирна стоит на страже, пока я сажусь в машину, вношу в блокнот последние записи, собираю разбросанные вещи в бардачок и отъезжаю.

Я очень рада, когда миссис Уомблс и ее дом скрываются из зеркала заднего вида. Увы, тревожное предчувствие и вопросы, оставшиеся без ответа, преследуют меня, жужжа в голове, словно мухи, ищущие, куда бы сесть. Подъезжая к саду, я стараюсь отогнать их и переключиться в семейный режим. Чарли сидит на качелях у крыльца и болтает с хозяйкой, но мгновенно срывается с места и забирается на свое сиденье едва ли не раньше, чем я успеваю поблагодарить добрую женщину взмахом руки.

– Фу! Что это так воняет? – зажав нос, сын оглядывает меня, замечает, как перемазана в грязи форма, и обрушивает мне на голову залп из доброго десятка вопросов.

Но я не рассказываю никаких интересных историй о минувшем дне – ни шарящих по мусорным бакам медведей, ни енотов в душевых кемпинга. Единственная подходящая для ребенка новость, которая у меня есть – про оползень, заваливший участок пешеходной тропы. Его сегодня обследовала часть нашей команды. Нет, я сама его не видела, просто слышала разговоры. Была занята в другой части парка. Чарли хмурится. Он озадачен и смущен.

– А чем занята? – хнычет он, когда мы останавливаемся на стоянке возле магазина.

– Просто занята, Чарли. Возле ручья Холсон-Крик. Вот и все.

– В воде или на берегу?

– Ни там, ни там. В заводи рядом с одной из троп.

– Какой? – Чарли постоянно изучает карты парка, планируя походы, в которые мы отправимся на моих выходных, когда устаканится расписание. – Там, где с горы скатились камни?

– Нет, не той.

– А камни сползли до самого низа или только чуть-чуть? – он показывает руками.

– Не знаю. Я там не была. Место про… место моей работы было не там.