Хрустальная сказка - Макс Рейн

– Уходите отсюда! – голос Антуана звучал спокойно и холодно. – Я не буду с вами ни о чем говорить.

Девушка понимающе кивнула.

– Что ж, в следующий раз, – сказала она скорее самой себе, чем ему. И тут же отошла от столика.

Какое-то время Микаэла и Антуан сидели молча.

– Такой день испортила, – Антуан не скрывал раздражения.

– А кто это? – в глазах Микаэлы явно читалось любопытство. – Но, если не хочешь, не говори, – тут же добавила она, видимо заметив, как Антуан поморщился.

– Да я понятия не имею, кто она, – признался Антуан. – Выскочила из ниоткуда. Тоже мне, нашлась Дора Маар!

– При чем тут Дора Маар? – В голосе Мики слышалось замешательство.

– Взгляд у них похожий, – он неопределенно помахал рукой перед лицом ладонью, – да и ноздри одинаковые.

– Ноздри?

Антуан тяжело вздохнул.

– Эти люди пытаются вставлять мне палки в колеса. Не дают работать. Понимаешь, с тех пор как я начал свое исследование, – он понизил голос, – они будто сговорились. И всячески пытаются меня остановить. Более того – уничтожить. Как будто я представляю для них угрозу. Они боятся чего-то.

– Кто они? – выделив интонацией последнее слово, так же тихо спросила Микаэла.

– Я точно не знаю. – Он глубоко вздохнул. – Те, кто не заинтересован, чтобы мое открытие состоялось. Они ходят за мной, вынюхивают, высматривают, копаются в моих вещах. И ждут, ждут, когда я ошибусь. – Антуан сделал короткую паузу, набирая воздуха в лёгкие. Он и сам понимал, что его слова звучат как паранойя, но всё равно продолжил: – Я живу как на вулкане. Не зная, что готовит мне завтрашний день. Это невыносимо. Так невозможно жить.

Он замолчал, насупившись.

– А не надо думать о завтрашнем дне, – спокойно посоветовала Микаэла, казалось, ничуть не смущенная его эмоциональным всплеском.

– Что? – не понял Антуан.

– Не надо думать о будущем. Это единственный способ жить. Будущего не существует, – пояснила она. Антуан снял очки и внимательно посмотрел на Мику. – Самое сложное – научиться жить, не концентрируясь на проблемах, и не ждать от судьбы подвоха. Конечно, нельзя делать вид, будто препятствий нет, но и постоянно думать о том, что может случиться, не нужно. Это как с моей болезнью. Хотела я того или нет, она есть, и ничего нельзя сделать. Она мешает мне жить, но я все ещё живу. Так почему бы не попробовать пройти свой путь достойно? Поверь, Анте, физическая боль – это куда хуже, чем каждодневные проблемы, которые, я знаю, тоже доставляют страдания. Только твои страдания – это твой выбор. Зачем так мучить себя?

– Не понимаю, – еле слышно произнёс он.

– Вот ты говоришь, все эти люди мешают тебе жить. А ты наплюй на них. По-настоящему. Ты это можешь. Иначе ты погубишь себя. Я читала, что потерпевшие кораблекрушение гибнут не столько от голода и жажды, сколько от страха, что пищи и воды не хватит. Ведь ты сам утверждал, что мозг не различает действительное и воображаемое. Ты создаешь свою реальность. Стоит только подумать, что проиграл, и в тот же миг наступит поражение.

– Поражение, – эхом повторил Антуан, – но, если тебя лишают главного смысла жизни, как тогда жить и для чего? Твоя миссия окончена. Всё.

– Вовсе нет, – возразила Мика. – Существует простой и достоверный тест по определению того, закончена твоя миссия на земле или нет. Если ты жив, значит, твоя миссия ещё не закончена. Так сказал мой психолог.

– Всё не так просто, – запротестовал Антуан.

– Еще бы, – согласилась Мика, отщипывая кусочек от остывшей пиццы. – Я с детства знала, что больна и с моей болезнью долго не живут. Но категорически не была согласна с этим и искала способы изменить свою судьбу. Выцарапать у жизни побольше лет. Одно время решила не шевелиться совсем. Лежать себе. Ну, думаю, не сломаюсь – не умру. Да я тебе уже об этом рассказывала. А потом устала лежать и поняла, что лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Хотя, может быть, на том свете не так и ужасно. – Микаэла задумалась. – Ведь уже столько людей поумирало, и никто ещё не вернулся пожаловаться. – Антуан слабо улыбнулся. – Короче, мне стало жалко тратить свою жизнь на выживание. Есть же придел безумию. Я смирилась с реальностью и решила по-другому менять свою историю. Заняться чем-нибудь ещё. Тогда я и надумала стать художницей. Но! – Микаэла подняла палец. – Это не значит, что я освободилась от страха. Как только он приходит, я говорю: «Стоп!», – она выставила вперед ладонь, – «Не туда!» и разворачиваю свой корабль в другую сторону. Тревога не избавит меня от завтрашней беды. Она только забирает радость сегодняшнего дня.

Микаэла умолкла, глаза её ярко блестели, а во взгляде читалась мудрость и знание чего-то такого, что Антуану было неведомо. Ему внезапно стало неловко. Он просто не мог понять, как умудрился позволить себе пожаловаться на свою жизнь ей, хрустальной девушке. «Вот дурак! А ведь она права. Со мной ничего ужасного не произошло и может вовсе не произойти. А я…» Кровь прилила к лицу. Нужно просто продолжать свое дело и довести его до конца. Антуан докажет всему миру, что его теория работает, и вылечит миллионы людей. Ему вдруг стало хорошо. Он снова видел свой путь, который вёл через цветные врата рая прямо к свету. Антуан надел очки и непроизвольно заулыбался. Но Микаэла ничего этого не заметила. Она старательно отковыривала вяленные помидоры от своего куска.

– Не знаю, зачем они их кладут, – негодовала девушка. – Их же не прожевать.

– Ну да, – с улыбкой согласился Антуан. – В следующий раз закажем без помидоров.

Микаэла одобрительно кивнула и мечтательно посмотрела в зал:

– А вообще, конечно, жаль, что ты прогнал журналистку. – Антуан вопросительно поднял бровь. – За разговором ты мог бы упомянуть и обо мне. Так мол и так, подающий надежды художник. Глядишь, кто-нибудь и купил бы мои картины. Я их выставила в интернете, но пока – мимо. Никто даже не заглядывает. Но я не отчаиваюсь, препятствия создают большие возможности. Когда ты всем удовлетворен – роста не будет. Хотя мне так нужды деньги!

– Для чего, если не секрет? – Антуан сам немного смутился своего вопроса.

– Для полного счастья, – просто ответила она.

– Ну это да, – не стал спорить он.

– А ученным много платят? – полюбопытствовала Мика.

– Ну как сказать… – Антуан заколебался. – Ученые – самые высокооплачиваемые среди оплачиваемых «так себе».

– Вот и художники так же. Но, может, мне повезет, и я ко