Маленькая жестокая правда - Дженнифер Линн Барнс

– И такие сведения есть обо всех нас? И всех, кого вы рассматривали?

– Дата рождения, история семьи, все известные связи, прошлые и нынешние отношения, а также потенциальные… точки интереса? – Виктория склонила голову. – Да.

Не сказав больше ни слова, я разложила папки по датам рождения. Моя мама сказала, что Ане потребовалось немного больше времени, чтобы забеременеть. Но к декабрю, когда мама объявила Лилиан, что беременна мной, Ана уже тоже носила ребенка. По всем расчетам, он должен был родиться где-то между концом июля и первой неделей сентября.

Я изучила все досье Кандидаток и потенциальных претенденток, родившихся в нужный период. Но не была уверена, что именно ищу. В трех папках говорилось об усыновлении, но там были и копии документов.

– Тебе не приходило в голову, – спросила Виктория, когда я внимательно изучила три папки, – что ребенок Аны мог не знать, что его усыновили? Что, возможно, не существует документов, подтверждающих усыновление?

Учитывая историю с младшим братом Сэди-Грэйс, эта мысль приходила мне в голову.

– А тебе не приходило в голову, – тихо продолжила Виктория, – что этим ребенком может быть Кэмпбелл?

– Что? – Но я хорошенько обдумала эту мысль, и она обрела смысл.

Дэвис Эймс дал Ане денег. По его словам, он пообещал ей еще больше, когда у нее родится ребенок, но она пропала.

Что, если он соврал? Что, если семья уже была им выбрана? Что, если это была его семья?

Я повернулась к папкам, которые отложила, и начала искать среди Кандидаток досье Кэмпбелл.

Как развивались события? Признался бы отец Кэмпбелл своей жене, что ребенок от него? Согласилась бы Шарлотта выдать его за своего?

Это могло бы многое объяснить в отношениях Кэмпбелл и ее матери.

Я открыла досье Кэмпбелл. Мой день рождения был в июле. День рождения Лили – в последнюю неделю августа. День рождения Кэмпбелл – 1 сентября.

– Когда родился Уокер? – спросила я.

В школе он учился на год старше Лили и Кэмпбелл.

– В октябре, – ответила Виктория. – У Уокера и Кэмпбелл разница всего в одиннадцать месяцев.

– Значит, либо их мать забеременела, когда Уокеру было всего пару месяцев от роду, либо…

– Либо, – повторила Виктория, на минуту задумалась, а затем элегантно пожала плечами, – это всего лишь теория, но не единственная, над которой я работаю. Есть еще одна папка, которую тебе следует просмотреть, прежде чем мы присоединимся к остальным «Белым перчаткам» и Кандидаткам в гостевом доме.

Она кивнула на свой комод. Там лежала еще одна папка.

– Почему она не с другими? – спросила я.

– Потому что, – ответила Виктория, – это «Белые перчатки» не вашего года. Ребенку Аны вот-вот исполнится девятнадцать. Он с одинаковой вероятностью может быть как первокурсником, так и второкурсником.

Я открыла папку и увидела девушку с темно-русыми волосами и светло-карими глазами. А потом прочитала ее фамилию.

– Младшая сестра Хоуп. И подруга Нессы. Ее звали Саммер.

– Звали?

Виктория на мгновение затихла, а я вспомнила про секрет Хоуп: «Рак вернулся».

– Саммер стала одной из «Белых перчаток» в прошлом августе. Они с Нессой стали общаться в декабре.

Виктория посмотрела на фотографию Саммер – светлые волосы, карие глаза, совсем как у Аны.

– В марте она умерла.

Шарлотта, Лив, Джулия, Незваная гостья и парни

Лето перед выпускным классом

Двадцать пять лет назад

– Вот правила. – Лив улыбнулась, прижимаясь к Джею Ди. – Кто прыгнет первым, тот побеждает. Кто последний – с того приз.

Едва успев договорить, Лив со всех ног бросилась к краю обрыва. Шарлотта наблюдала за ней. Было что-то прекрасное в этой версии Лив. Что-то дикое.

Что-то, что заставило Шарлотту подумать, что Лив, возможно, прыгнула бы, даже если бы внизу не было воды.

Пока она гоняла в голове эту мысль, Джей Ди и Джулия последовали примеру Лив. Томас Мейсон бросился за Джулией, и на уступе остались только они трое.

Стерлинг и Шарлотта, а между ними Трина.

– Это глупая игра, – сказала Трина.

– Мне что, скинуть тебя? – спросил Стерлинг.

«Кто последний – с того приз». Шарлотта опасалась переменчивого настроения Лив и боялась, что та выполнит свою угрозу. Но тогда Стерлинг останется наедине с этой девушкой.

Он знал, что я буду здесь. Он знал это и все равно привел ее.

Эта мысль пронзила Шарлотту в самое сердце, от нее все похолодело внутри. Она схватила бутылку виски, сделала глоток и подошла к краю.

Но вместо того, чтобы прыгнуть, она нырнула.

Глава 46

За сорок пять минут до начала вечеринки Виктория прервала мои исследования и отвела в гостевой домик. Потому что, конечно же, в поместье Гутьеррес имелся гостевой домик. Когда мы открыли входную дверь, нас встретила полная тишина.

Затем я услышала писк, который почти наверняка принадлежал Сэди-Грэйс.

Виктория даже бровью не повела.

– Они, должно быть, достали ножницы.

Меня это совсем не успокоило.

– Ножницы? – повторила я. – Зачем нам ножницы?

Вместо ответа Виктория провела меня в маленькую (она совершенно точно была меньше предыдущего зала) гостиную. «Белые перчатки» и Кандидатки были одеты только в лифчики и трусики.

Как и было обещано, у одной из «Белых перчаток» в руках блестели ножницы.

– Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, «наряд» предполагает наличие одежды.

Виктория пожала плечами и сняла свое платье.

– Так мы не испортим ее.

* * *

Популярная культура внушила мне, что «упражнения на доверие» обычно заключались в том, чтобы упасть назад и позволить другому человеку поймать тебя. Но в случае с «Белыми перчатками» «доверие», похоже, подразумевало две ключевые вещи: нижнее белье и ножницы.

– Я буду первой. – Кэмпбелл была слишком равнодушной для человека, чьи темно-рыжие пряди стали практически ее фирменным знаком. Она встряхнула волосами. – Они все равно становятся непослушными.

Волосы Кэмпбелл никак нельзя было назвать непослушными. Она завивала их волнами, не выпрямляла – в конце концов, это было озеро, – и это были идеальные волны, в отличие от моих собственных волос, которые имели привычку завиваться в колтуны.

– Кто хочет оказать мне честь? – спросила Кэмпбелл.

Хоуп подняла руку и пошевелила кончиками пальцев. Ей передали ножницы.

– Какие-нибудь особые пожелания? – спросила она у Кэмпбелл, щелкнув лезвиями.

Кэмпбелл невозмутимо улыбнулась:

– Удиви меня.

Все, затаив дыхание, следили, как Хоуп начала расчесывать волосы Кэмпбелл пальцами, а затем – чик!

Темно-рыжая прядь не меньше трех сантиметров длиной упала на пол. А потом еще одна и еще. Вскоре волосы Кэмпбелл элегантным ореолом обрамляли ее лицо.

– Неплохо, – прокомментировала Хоуп и передала ножницы Нессе.

Несса посмотрела на них, проведя пальцем по