Сиротка для врага. Огонь и Тьма - Ульяна Чертовских

Когда чаша, наконец, наполнилась до самых краёв, я с усилием оторвала руки от раскалённого камня. Казалось, я оставила на нём часть самой себя. Развернувшись, я направилась к выходу из пещеры, и каждый шаг отдавался в моём существе гулким эхом, будто я шла по краю бездны.

Выйдя на свет, я оказалась перед бушующим морем людей. Увидев меня, толпа сначала замерла, затаив дыхание. Сотни глаз, полных отчаяния и надежды, уставились на меня. И затем, словно прорвало плотину, над поляной прокатился оглушительный ликующий рёв. Это был крик освобождения.

Но я не могла остановиться. Потоки энергии продолжали изливаться из меня уже помимо моей воли, как кровь из открытой раны. Они переплетались в воздухе, сплетая призрачный, но невероятно мощный купол из сияющих золотых нитей. Этот купол медленно опустился, накрыв собой сотни собравшихся.

И тогда случилось чудо, которого все ждали. Люди буквально преобразились на глазах. Их плечи расправлялись, а спины выпрямлялись, отчего они казались выше и могучее. Морщины на измождённых, уставших лицах разглаживались, уступая место ожесточённой решимости. В их глазах загорался давно забытый огонь силы и ярости.

Народ ликовал. После долгих лет унижений, страха и бессилия они вновь ощутили в жилах давно забытую мощь предков. Это было пьянящее, всепоглощающее чувство. С криками ярости и жаждой мести, хватая первое попавшееся оружие, они ринулись навстречу надвигающемуся вражескому войску. Их рёв сливался в единый боевой клич, от которого содрогнулась земля.

Когда первый порыв схлынул и шум немного улёгся, а на поляне стало просторнее, до моего сознания начало медленно доходить нечто ужасное. Я осознала, что не могу остановиться. Я превратилась в живой портал, в разорванную плотину, и магия продолжала вытекать из меня с неумолимой, разрушительной силой. Я пыталась сжать кулаки, мысленно приказать потоку прекратиться, но была бессильна. Внутри оставалась лишь нарастающая пустота и леденящий холод.

Сквозь гул в ушах и ватную пелену, отделявшую меня от реальности, до меня стал доноситься отчаянный, приглушённый голос профессора Де Кроу.

— Ирэна! Дитя моё, остановись! Ты иссякнешь! Ты сожжёшь себя дотла! — он кричал, но его слова казались такими далёкими, будто доносились из-под толщи воды.

Я видела, как он пытается подойти ко мне, но мощное энергетическое поле, исходящее от меня, отбрасывало его назад, не давая приблизиться. Он был бессилен помочь, и в его глазах я впервые увидела не мастера и наставника, а беспомощного, испуганного человека, который отчаянно пытается спасти своего ученика от неминуемой гибели.

Глава 24

Не знаю каким образом, но совместно с профессором Де Вирэсом мужчинам всё же удалось прервать поток моей энергии. Об этом я узнала уже после, когда очнулась от очередного забытья. Только в этот раз я лежала прямо на снегу у входа в пещеру. Профессор Де Кроу лежал рядом. Вид у него был крайне измождённым. Поднявшись, я посмотрела вдаль, где у подножия холма развернулось настоящее побоище. Люди схлестнулись в отчаянной схватке, не оставляя противнику ни малейшего шанса на спасение. вся накопленная годами ярость и злость с обретением силы хлынула наружу. Часть войска черных рысей уже дрогнула и ринулась в бегство.

Не знаю, каким именно образом, но совместными усилиями профессору Де Кроу и ректору Де Вирэсу всё же удалось совершить невозможное: прервать испепеляющий поток моей энергии. Об этом я узнала лишь потом, из их обрывочных рассказов, когда очнулась, вынырнув из очередного забытья.

Только на этот раз я пришла в себя не в пещере, а лёжа на холодном, колком снегу прямо у её входа. Морозный воздух обжигал лёгкие, а тело было тяжёлым и пустым, словно из него вынули все кости и выкачали кровь. Повернув голову, я увидела, что рядом, также распластавшись на снегу, лежал профессор Де Кроу. Его лицо было серым и осунувшимся, дыхание — прерывистым и хриплым. Он выглядел так, будто сам отдал всю свою жизненную силу, чтобы спасти меня. Один из его рукавов был обуглен, а пальцы на руке — покрыты свежими ожогами, свидетельством его отчаянной попытки обуздать вышедшую из-под контроля магию.

С нечеловеческим усилием я поднялась на дрожащие ноги, посмотрела вдаль, за пределы нашей укрытой скалами площадки, и застыла, сражённая открывшейся картиной.

У подножия холма, на белоснежном поле, развернулось настоящее адское побоище. Там, где ещё недавно стоял лес, теперь бушевало море сражения. Люди моего народа, всего несколько часов назад бывшие сломленными и отчаявшимися, теперь сошлись с воинами чёрных рысей в отчаянной, яростной схватке. Они не просто сражались — они не оставляли противнику ни малейшего шанса на пощаду или спасение. Вся накопленная за годы гонений, унижений и потерь ярость, всё сдерживаемое бессилие, наконец обретя выход в новой, вернувшейся силе, хлынуло наружу сокрушительным потоком.

Уже сейчас, даже с такого расстояния, было видно, что часть войска чёрных рысей дрогнула. Их строй распадался на глазах. Отдельные группы, побросав щиты и знамёна, уже ринулись в беспорядочное бегство, утопая в снегу и пытаясь уйти от неумолимого клинка возродившейся мести, что настигала их спины. Воздух гудел от боевых кличей, звона стали и сдавленных стонов, долетавших до нас словно отголоски бури.

В тот самый момент, когда казалось, что победа близка, с противоположной стороны скалистого плато, прямо из-за поворота тропы, донёсся новый, зловещий шум — не грохот битвы, а мерный, властный стук каблуков по обледеневшему камню и шелест плаща. Мы с ректором разом обернулись, и у меня похолодело внутри.

Я узнала его мгновенно. Тот самый мужчина, что мы встрели у старого кладбища, — высокий, с лицом, словно высеченным из камня. Его жестокий, бездушный взгляд, от которого тогда всё сжалось внутри, теперь пылал холодным огнем ярости. Только на этот раз он был один, без своей свиты. Но это делало его появление ещё более зловещим. Следом за ним, как тень, шла Мариса Де Сноу. Её лицо было бледным и невыразительным, но в глазах читалось мрачное удовлетворение. Сомнений не оставалось: перед нами был сам Робин Де Блэк.

Ледяная волна ужаса накатила на меня, когда я с внезапной ясностью осознала наше положение. Рядом, кроме полностью измождённого, почти без сознания профессора Де Кроу и ректора Де Вирэса, чьи силы были истощены до предела попытками спасти меня, никого не было. Ни стражей, ни воинов — все они были внизу, на поле боя. И те двое, кто остался со мной, сейчас были мне совсем не помощники — они и сами едва стояли на ногах, заплатив слишком