Стамбульский ветер - Алеся Кузнецова

– Я не лгала, – я сказала это неуверенно, и сама же услышала фальшь.

– Не лгала? – Он хмыкнул. – Ты говорила, что мама меня не предаст. Что мы друг у друга навсегда. Что я должен все тебе рассказывать. А ты сама? Все это время она могла быть рядом с нами. Не знаю, осознаешь ли ты, насколько она клевая. Но с самого детства у меня была только ты и никого больше.

– Она была рядом. По-своему. И она не предавала. Просто… меня саму обманули.

– А ты с радостью подхватила семейную эстафету вранья и как достойная дочь своего отца скрыла от меня существование родного человека. – он взволнованно водил взад-вперед по волосам, словно это могло помочь успокоиться.

– Сегодня мы встретились с ней впервые с того времени, – я достала из кармана помятую фотографию, которую сегодня не выпускала из рук весь день и передала сыну.

Тимур сразу обмяк.

– Как такое могло случиться в нашей семье?

– Жизнь, как она есть.

Тимур поднес фото ближе к лицу, как будто пытался распознать в чертах незнакомой женщины знакомый поворот подбородка, линию носа, привычку заглядывать через глаза прямо в душу.

– Я должен был сразу догадаться, – тихо сказал он. – У нее взгляд такой же. Только спокойнее что-ли. У тебя в глазах вечно какая-то буря, хоть ты и пытаешься казаться спокойной. А у нее – настоящий штиль.

– Потому что она уже все прошла. А я только учусь плавать.

Тимур аккуратно положил снимок на стол – как нечто слишком важное, чтобы просто сунуть в карман.

– Я не знаю, что чувствую, – честно сказал он. – То ли злость, то ли облегчение. Я столько лет жил с дыркой на месте семьи. Считал, что наша линия оборвана. Что у меня никого нет, кроме тебя. А теперь… получается, у меня есть бабушка. И она мне нравится, я бы сказал, мы с ней дружим.

– Мы справимся, Тимур. Мы заново построим все. Пусть поздно и она не придет на твои утренники, но она будет рядом во время вручения диплома. И во время свадьбы. Я нежно коснулась виска сына и он не стал убирать мою руку. Очевидно, он еще злился, но уже не обвинял меня.

Тимур поднял усталые глаза:

– Ты врала, дед врал. Люба тоже знала?

– Да.

– Прекрасно. Просто семейный заговор.

Он сел на подоконник. Как в детстве – когда хотел сбежать с уроков или когда под соседскую машину попал кот из подвала. Только теперь в моем сыне не было детской печали, а была злость от накренившейся оси его мироздания.

– Хочешь знать правду до конца? – Я села напротив. – Она помогала нам как могла. Даже на мою фабрику, как оказалось, меня устроила она. Я никогда не понимала почему Кирилл Павлович так отнесся ко мне. Оказалось, он ее друг с молодости. Странно, да? Я же знала, что он из Питера, но никогда не провела параллель.

– Это, конечно, плюс в его карму, но все равно он мне никогда не нравился.

– Тимур…

– Что, Тимур? Надо было просто с самого начала мне все рассказать, тогда не было бы этой всей ерунды.

– Надо было. Но я не смогла. Ни тогда, ни вчера. Я все еще учусь быть мамой взрослого сына. А это, поверь, сложнее, чем выучить таблицу Менделеева в темноте.

Лицо Тимура чуть смягчилось:

– А где Милена? Она еще не приходила?

– Я думала, она с тобой на приеме.

– Как бы я ее туда провел? Вход строго по пригласительным. И я был в шоке, когда случайно услышал там разговор одного хорошо знакомого генерала и своего шефа.

– Как ты сдержался?

– Не знаю. Видимо, первый шок. В такое сложно поверить. Потом просто ходил по улицам и не понимал, что теперь делать. Телефон отключил, а Милена несколько раз набирала. Хотя мы еще днем договорились, что раз я занят, она поедет к подруге. Они не виделись несколько месяцев, но я думал, она уже дома. Несколько раз набирал, а телефон недоступен.

– Что могло случиться? – испугалась я. Тимур снова набрал Милене и не услышал гудков. Пролистал сообщения в телефоне.

– А вот, она написала, что останется сегодня у подруги, заговорились допоздна.

– А это нормально у вас? – Я внимательно посмотрела на Тимура.

– Не знаю. Наверное, – неуверенно пожал плечами сын.

– Тимур, что-то меня смущает это…

– Мам, не перекладывай с больной головы на здоровую. Тебя сейчас смущать должно совсем другое. Мы с Миленой доверяем друг другу.

Тимур больше ничего не сказал, но я вдруг словила себя на мысли о том, что быть мамой взрослого ребенка – значит уметь слышать даже в тишине. И я услышала. Но мне не понравилось то, что я услышала.

Глава 31. Когда тень падает с другого лица

Утром я проснулась рано и никак не могла заставить себя встать, хотя обычно сразу бежала заваривать себе кофе. Я услышала, как в двери повернулся ключ. Один щелчок – и внутри у меня что-то отозвалось тревожным эхом. Я легко узнала Милену по привычным звукам. Вот она закрыла дверь, повесила куртку на крючок. Задвинула ботинки под полку. Тихо прошла на кухню. Тимур тоже услышал ее шаги и выглянул из комнаты.

Я лежала и прислушивалась к звукам нормальной жизни. Когда люди вместе, когда они доверяют друг другу. Но где-то внутри меня застыло иррациональное предчувствие чего-то дурного. И даже приглушенный смех молодежи не смог меня убедить в том, что все хорошо. Минут через десять не в силах справиться с необъяснимой тревогой, я накинула халат на плечи и вышла тоже на кухню.

В квартире запахло поджаренным хлебом. Когда я вошла, Милена стояла у плиты и оживленно что-то рассказывала моему сыну, перебрасывая яйца со сковородки на тарелку. Тимур сидел за столом, чуть улыбаясь кончиками губ. Он уже успел побриться и выглядел бодро, но взгляд был не такой как раньше. Я понимала, что он по-прежнему мыслями в своем открытии, и оно не отпускало его даже во сне.

– Доброе утро, – сказала я, стараясь говорить как обычно, словно ничего не случилось.

– О, здравствуйте! – Милена повернулась. – Я не разбудила вас? Вчера заболтались с подружкой, не дозвонилась Тимуру, и решила не ехать так поздно через город. Мало ли что. Подумала, что ты, Тима, не станешь возражать, я помню,