Пока любовь растворяется в воде - Фульвио Эрвас
16 ноября. Вторник
Стуки просматривал газеты, хотя это было совсем неуместно, и даже комиссар Леонарди делал инспектору знаки, чтобы тот сосредоточился на деле. Директор банка, господин Каберлотто, заслуживал всего полагающегося ему внимания со стороны полиции, куда он обратился накануне вечером, сразу после случившегося. Дежурный полицейский тщательно собрал все показания и предложил банкиру дождаться утра в помещении полицейского управления. Однако Каберлотто решил переночевать в гостинице неподалеку. В восемь утра он уже сидел в кабинете комиссара полиции.
Стуки, казалось, был загипнотизирован дорогими часами банкира — элегантными и, конечно же, из чистого золота, а также его очками в великолепной массивной оправе. Инспектор обратил внимание на светлый плащ Каберлотто, который он, Стуки, был бы в состоянии приобрести, только отдав две свои тринадцатые зарплаты.
Полицейские агенты говорили о том, что, должно быть, злоумышленник плохо прицелился и, вообще, стрелял не слишком хорошо, раз постоянно промахивался. Как и в прошлый раз, гильз от пуль найти не удалось.
— Вы знакомы с господином Масьеро? — спросил Стуки.
Комиссар бросил на него негодующий взгляд. Директор банка слегка кивнул.
— Вы его близко знаете или по работе пересекались?
— И то и другое, — ответил Каберлотто своим типичным голосом ипотечного кредитора с переменной процентной ставкой. — Почему вы меня об этом спрашиваете, агент…
Банкир замялся и взглянул на Леонарди, которого, очевидно, знал.
— Инспектор Стуки, — откликнулся полицейский. — Не могли бы вы уточнить, о какой именно работе идет речь?
— Финансирование и капиталовложения, — коротко ответил банкир.
Было заметно, что эти вопросы не только раздражали управляющего банком, но и усиливали его подозрительность. Каберлотто не мог знать, что такое же несчастье постигло синьора Масьеро, поскольку следователи действовали с максимальной осмотрительностью и не сообщали эту новость в газеты. Сам Масьеро предпочел не привлекать излишнего внимания к произошедшему инциденту. В конце концов, это могло оказаться всего лишь чьей-то глупой шуткой.
Фамилия Масьеро вызвала в голове у директора банка кое-какие ассоциации, что было заметно по его лицу. Каберлотто явно занервничал. Он крутил на руке часы, а положенная одна на другую нога дрожала, будто парус во время морского шторма.
— Вам что-нибудь известно о фотокопиях, которые кто-то разбрасывает по городу?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Стуки показал банкиру стопку фотокопий страниц из записной книжки Аличе Бельтраме. Инспектор вытащил из нее один листок.
— Прочтите, пожалуйста, вот эту, о директоре банка. Вам это никого не напоминает?
Продолжая читать, Каберлотто снял часы, сверил время и стал крутить крохотные золотые колесики.
— Весьма отдаленно и если задействовать воображение… да, это мог бы быть я, — неуверенно пробормотал он.
— Вы были знакомы с синьориной Аличе Бельтраме? — спросил комиссар Леонарди, который больше не мог оставаться в стороне.
— Да. Некоторое время мы встречались.
Директор выглядел смущенным, но не так сильно, как при упоминании синьора Масьеро.
— Ваши отношения можно было назвать стабильными?
— Я думаю, инспектор Стуки, что синьорина Бельтраме не была ни с кем в подобных отношениях.
— Да, она же была самкой богомола.
— Простите, как вы сказали?
— Вы не знали, что ее так называли?
— Кое-что я об этом слышал, сейчас припоминаю.
— Вы знали об этой, так сказать, книге любви Аличе Бельтраме?
— Нет. Впрочем, ее существование меня не удивляет: с некоторыми эмансипированными дамами определенный риск есть всегда.
Продолжая беседу с директором банка, полицейские смогли получить некоторые дополнительные сведения об Аличе Бельтраме, не имеющие, впрочем, особого значения для расследования, а также узнать кое-что о его деловых отношениях с агентом по недвижимости, господином Масьеро. Леонарди посоветовал Каберлотто остаться еще на несколько дней в отеле, где тот ночевал, пока полицейские не организуют скрытое наблюдение за его домом, как это уже было сделано с агентством по недвижимости господина Масьеро.
Когда директор банка ушел, полицейские молча взглянули друг на друга. Леонарди пальцем переворачивал страницы газеты. Ладрулли молчал, Сперелли тоже. Вся команда не знала, что и думать. Стуки поднялся с места и объявил, что едет к старшей ясновидящей. Ландрулли, осознав, куда именно тот собирался отправиться, заметно заволновался.
— Инспектор, будьте осторожны, — предупредил начальника агент Сперелли.
Прочитав прогноз погоды, он посоветовал Стуки взять с собой теплый плащ из тех, которые были у них в участке, а также зонт.
— И положите в багажник запасной аккумулятор, — настаивал Ландрулли, — хотите, я сам отнесу его в машину?
— Спокойно, парни, я ведь не в Ирак уезжаю.
— Это были бы цветочки! — проворчал Ландрулли.
— У вас что, совсем крыша поехала? — не выдержал Стуки. — Что там может быть такого опасного? Ведунья?
Инспектор Стуки вышел из кабинета, не взяв ни одного из предложенных ему защитных средств. Он отказался даже от медальона с изображением Девы Марии, который ему — на самый крайний случай — попытался вручить агент Ландрулли.
— Вам придется подняться высоко в горы, — закричал он, выбежав за Стуки в коридор.
— Как высоко, Ландрулли?
— Очень высоко, почти в небо, инспектор.
В воздухе ощущалось приближение зимы. Холодный ветер гнал по небу тяжелые сизые тучи. Трогаясь с места, служебный автомобиль закашлялся. Перед выходом из полицейского управления Стуки попытался позвонить предсказательнице, чтобы предупредить ее о своем визите, но так и не дозвонился.
Инспектор выехал за город и стал подниматься по горной дороге. Как рассказывали старожилы, во время последней войны в этих местах шли ожесточенные партизанские бои. «Странно, — подумал Стуки, — что Мадонна явилась в таком кровавом месте».
Стуки с осторожностью преодолевал крутые повороты, время от времени обгоняя редких, столь же осмотрительных водителей. Дорога оставляла желать лучшего. Два автомобиля, движущиеся в противоположных направлениях, при встрече едва не касались друг друга. Услышав звук клаксона, предупреждающий о приближении другой машины, Стуки остановился на небольшом расширении дороги. Мотор полицейского автомобиля заглох и больше не заводился.
Стуки вышел из машины, осмотрел место стоянки и взглянул на небо, казавшееся плотным, как пудинг. Грозовые облака в вышине уже тянули короткую соломинку, решая, какое из них выльет на землю первое ведро воды. Или, возможно, они уже давно все решили, учитывая, что капле воды требуется четверть часа, чтобы долететь до земли с высоты тысячи метров. Может быть, кто-то еще думает, что дождя не будет, но кубометр капель уже мчится к нему, как рой шершней.
Самая быстрая из них попала инспектору прямо в глаз. «Капля-спринтер», — подумал Стуки. Он понял, что дорога к дому ясновидящей будет длинной и мокрой, поскольку, вопреки тому что подсказывала ему память, в машине не было даже тени зонта. «Ни тени зонта… Как это странно звучит!» — принялся рассуждать Стуки. Инспектор застегнул куртку на шее и засунул руки в карманы. Частые капли дождя кололи его в лицо. «Вот же скотство! — простонал Стуки. — Был бы у меня с собой портативный фен, я бы всем показал!» Подняв голову, инспектор увидел в небе стаю ворон. Сильный порыв ветра швырнул брызги ледяной воды ему в лицо. Стуки постарался взять себя в руки. Он подумал, что при такой температуре и влажности в его мускулах образуется столько молочной кислоты, что мышечные волокна превратятся в мраморную крошку. Инспектор представил себе, как порыв ветра, словно легкий вздох ведуньи, сталкивает его вниз по склону и грибы-редуценты разлагают его тело в течение нескольких минут. Мужчина почувствовал, как мышцы его ног напряглись…
Обитель ясновидящей представляла
