Черные крылья - Николай Иванович Леонов
Лев пробежался глазами по строчкам, нарочно пропуская самое личное. Сергей отлично знал про сына Даны. И писал ей, что она молодец, что не оставила его где-то, а старается заботиться о нем, что нашла ребенку хорошее учреждение и он будет рад с познакомиться с будущим сыном. Это было письмо мужчины, который осознавал всю ответственность, что берет на себя, если они поженятся. Читать письмо было тяжело именно потому, что оно было и личным, и в то же время очень хорошо, гораздо лучше, чем рассказы всех из окружения Антонова, определяло личность убитого.
Как очень достойного человека.
– Мне очень жаль, Дана, Сергей был хорошим человеком и искренне любил вас, – Гуров сказал это со всей теплотой, на которую был сейчас способен.
– Это еще не все. Он оставил мне деньги. Мне позвонили из банка. На мое имя завели карточку. И сказали, что ее нужно будет забрать. Сережа, видимо, хотел сделать подарок. Там общий счет. Там очень много денег, там… – Дана снова заплакала, – такие деньги… он же не мог заработать их на чем-то… законном.
– Он несколько раз выполнял задания, работая по контракту в горячих точках, там хорошо платят, – сказал полковник, – вы имеете на эти деньги полное право.
– Подождите, но как я могу иметь на них право, если мы не женаты?
– Карточка же открыта на ваше имя?
– Да.
– Ну вот и пользуйтесь.
Дана смотрела на карточку, которая лежала перед ней, со странной смесью отвращения и радости. Так бывает, когда, с одной стороны, понимаешь, что близкий тебе человек позаботился о тебе. А еще осознаёшь, сколько всего упустила, когда отказывала себе в том, что могла быть счастливой.
– Спасибо, – вздохнула Дана. – Спасибо! И еще кое-что. Кольцо.
– А что не так с кольцом?
– Я вспомнила странный разговор. Сергей сказал, что обязательно подарит мне кольцо. Я отнекивалась, дорого это. Старомодно, ну согласитесь, зачем мне кольцо от мужчины, которому есть дело до того, ела ли я. Есть ли у меня теплая одежда. Это важнее. Но он сказал, что для него это важно. Он заказал его у ювелира, я слышала, как он долго согласовывал форму… В общем, суть в том, что оно стоит, мне кажется, каких-то астрономических денег. Я его спрятала пока. А вы можете сказать, Сережу не могли убить из-за кольца?
Гуров удивленно приподнял брови:
– С чего бы?
Дана достала из кармана кольцо. Оно было действительно очень красивым. Снежинка из брильянтов, чистоту которых было видно невооруженным взглядом, и белое золото. Такую вещь в самом деле было даже немного страшновато носить на пальце.
– Просто храните его где-нибудь в сейфе, можете ячейку арендовать, если страшно, но нет, его не могли убить из-за кольца.
– Почему вы так думаете?
– Потому что он у нас, к сожалению, не единственный труп в этой истории, – отозвался Лев и добавил: – Я понимаю, что убивали и за меньшее, но оно того не стоит.
Как ни странно, наличие других трупов в этой истории немного успокоило Дану, и она спрятала кольцо в карман.
Лев кивнул, собрался домой, но заметил, что на столе у Даны лежали фотографии и на одной из них были трое мужчин, которые смотрели в камеру и смеялись. Двое – погибшие Антонов и Арутюнов, а третий…
– Можно?
– Да, конечно, я перебирала документы и нашла это фото. Сережины бумаги вам Ирина должна была передать, ну, Афанасьева. Там были еще фотографии. Эта просто немного расплывчатая. – Девушка пожала плечами.
А Гуров вспомнил, как тогда они были с Ириной в кафе и он листал бумаги. В тех документах точно были фотографии, но он не слишком внимательно в них всматривался – и ведь не зря же ему тогда показалось, что Афанасьева специально отвлекла его от чего-то.
А он тогда решил, что это опять попытки Афанасьевой привлечь его внимание. Вот же.
– Польстил себе, полковник, – вздохнул Лев.
Дело в том, что третьего человека на фотографии, несмотря на то что прошло двадцать лет, он узнал. Во время своей командировки Гуров побывал у него в гостях. И теперь полковник, усевшись в машину, решил поразмыслить.
Хотя нет, перед этим нужно было еще сделать одно дело. Просто проверить.
Полковник набрал номер Ситтер, намереваясь уточнить у нее график дежурств охранников на контроле. Странно, что все время, когда случались преступления, дежурил один и тот же охранник. Ева сняла трубку достаточно быстро. Лев задал все необходимые вопросы и потом уточнил:
– Я правильно понял, что охранник, который дежурил, когда был пожар и когда вы потом на следующий день попали в больницу, был на работе две смены подряд?
– Нет, он уже сменился, я видела, но я не ложилась в больницу. Да, я не была в тот день на работе, у меня были дела. В целом, сами понимаете, мы работаем не на доброго дядю, а на самих себя, и часто у нас просто не бывает выходных. Но зато потом можно спокойно взять день и раскидать все дела, которые скопились за это время.
– Но Ирина сказала, что вас сбил самокат.
– Воображение у нее разыгралось, видимо, или, может быть, она что-то перепутала, хотя это тоже странно, потому что Ира никогда ничего не путает, у нее уникальная память. Кто-то из родни военные, научили ее, как концентрировать внимание и запоминать разные детали. Я так не умею. А не могли вы что-то перепутать?
– Мог, – пожал плечами Гуров, добавляя в свой голос изрядную долю усталости, – у нас дел много. Может быть, правда неправильно понял. Отдыхайте, Ева.
Положив трубку, Лев кивнул сам себе. На охране сэкономили так же, как и на камерах. Видеонаблюдение на аэродроме чинить явно пока не собирались. Как и нанимать еще одного охранника. Либо халатность, либо это сделано специально.
Полковник посмотрел на время, понял, что звонить Байбыкину уже слишком поздно, он и так превысил свой лимит на ночные звонки. Наберет утром. Если этот человек не сбежал после его визита и расспросов о прошлом, то, скорее всего, он останется на месте. И продолжит вести свою игру. Или…
Гуров тряхнул головой. Пора домой, и нужно хоть немного поспать, а то скоро он сам начнет путать день и ночь.
Кутузова позвонила, когда Лев уже вышел из машины и собирался войти в подъезд.
– Лев Иванович, – резко звучал ее голос в телефоне, – простите, уже поздно, но я тут нашла свидетеля, вернее человека, которому настойчиво предлагали купить крупную партию.
– Он, конечно, не знает, кто именно, да? – спросил полковник.
– А? Погромче,
