Дурная кровь - Дженнифер Линн Барнс
– Меню у нас нет. – Женщина, которая предложила нам есть, – полагаю, Мама Ри – поставила на наш столик пять стаканов с водой. – Сейчас завтрак. Через десять минут будет обед. На завтрак едят завтрак. На обед едят обед. Если вы можете это описать, я могу это приготовить, если вы не потребуете каких-то изысков.
Она произнесла «изысков» как ругательство.
– Я бы не отказался от бисквитов с подливкой. – Услышав южный акцент Дина, женщина улыбнулась.
– С беконом, – добавила она. И это был не вопрос.
Дин знал, что делает.
– Да, мэм.
– Мне французский тост, – попросила Лия. Ри неодобрительно хмыкнула – интуиция подсказала мне, что «французский» почти попадает в категорию «изысков», – но все равно записала заказ Лии, а потом повернулась ко мне.
– А вам, девушка?
Ее слова вернули меня в прошлое. Я не первый раз сидела в «Не-закусочной». Я могла представить, как сижу за угловым столиком и рисую, обложившись мелками.
– Блинчик с черникой, пожалуйста, – неожиданно для себя произнесла я. – С клубничным соусом и молочным коктейлем с «Орео».
Мой заказ заставил невозмутимую женщину замереть, словно это сочетание было ей знакомо, подобно тому как аптекарский садик был знаком мне.
«Ты не из тех, кто делится слухами с чужаками, – подумала я. – Но можешь поделиться кое-чем интересным с теми, кто принадлежит Гейтеру».
– Наверное, вы не помните меня, – сказала я, – но мы с мамой жили в Гейтере. Ее звали…
– Лорелея. – Ри опередила меня. Она улыбнулась. – А значит, ты ее Кэсси. Вот ты и выросла. – Она еще раз окинула меня взглядом. – Ты вся в маму.
Не знаю, нужно ли это понимать как комплимент – или как предупреждение.
«Нужно ее разговорить, – подумала я. – Пусть говорит о маме. Об этом городе. О Мэйсоне Кайле».
– Я не очень хорошо помню, как мы здесь жили. Понимаю, наверное, мы провели здесь всего пару недель, но…
– Пару недель? – Ри подняла брови так высоко, что они едва не скрылись за ее седеющими волосами. – Кэсси, вы с мамой прожили здесь почти год.
Год? Меня будто ударили в живот. Я могла простить себя за то, что забыла пару недель из своего полного переездов детства, но целый год? Целый год моей жизни здесь – если бы я хотя бы вспомнила название города – мог дать полиции зацепку еще много лет назад?
– Ты была такой крошкой, – продолжала Ри. – Шесть или около того. Тихая. Послушная, не то что моя Мелоди. Помнишь Мелоди?
Как только я услышала это имя, мне тут же вспомнилась девочка с волосами, собранными в два хвостика.
– Ваша внучка. Мы дружили.
У меня никогда не было друзей. У меня никогда не было дома. Вот что я знала о своем детстве.
– Как дела у мамы? – спросила Ри.
Я сглотнула и опустила взгляд на стол перед собой.
– Она умерла, когда мне было двенадцать.
Еще одна правда о моем детстве, которая оказалась ложью.
– Ох, дорогая. – Ри протянула руку и сжала мое плечо. Затем, уверенно и прямолинейно, как женщина, которая вырастила не одно поколение детей, она повернулась к Слоан и Майклу и приняла их заказы.
«Ты знаешь, что такое горе, – подумала я. – Ты знаешь, когда нужно утешать, а когда оставить в покое».
Как только Ри удалилась на кухню, Майкл поделился наблюдением:
– Твоя мать ей нравилась, но в ней чувствуется и злость.
Если мы с мамой прожили здесь почти год, что заставило нас снова двинуться в путь? И что именно мама оставила здесь после себя?
Принесли еду, и все время, пока я ела, я пыталась понять, как разговорить Ри. Мне нужны были детали – о том, как моя мать жила в Гейтере, о Мэйсоне Кайле.
Как оказалось, Ри не нужно было упрашивать. Как только мы закончили с завтраком, она пододвинула стул к нашему столику.
– Что привело вас в Гейтер? – спросила она.
Убийство. Похищение. Пытки, которые тянутся веками.
– Мы привезли прах мамы Кэсси, – ответила Лия за меня. – Тело Лорелеи нашли несколько месяцев назад. Кэсси сказала, что мама хотела бы обрести покой здесь.
До этого я упомянула, что мало помню о своей жизни в Гейтере, но Лия – это Лия, и Ри верила каждому ее слову.
– Если я могу что-то для вас сделать, – просто сказала Ри, – Кэсси, дорогая, просто попроси.
– Есть кое-что. – Этого шанса я и ждала. – Если мы с мамой прожили здесь год, то это самый долгий промежуток, на который мы задерживались где-либо. Я мало что помню. Я знаю, что маме здесь нравилось, но, прежде чем я развею ее прах… – Я закрыла глаза на несколько секунд, позволив подлинной скорби, которая жила внутри меня, подняться на поверхность. – Я бы хотела попытаться вспомнить почему.
Мне было далеко до Лии по части лжи, но я знала, как обратить правду себе на пользу. Самый долгий промежуток, на который мы задерживались где-либо. Я мало что помню. Я хотела бы попытаться вспомнить почему.
– Не знаю, сколько я смогу тебе рассказать. – Ри говорила напрямую. – Лорелея была не из тех, кто охотно делится переживаниями с другими. Она ворвалась в город, участвуя в каком-то шоу с овчаркой и пони, утверждая, что обладает способностями экстрасенса – помогает людям «воссоединиться с их умершими близкими». – Ри фыркнула. – Городской совет не разрешил бы ей остаться надолго, но Марсела Уайт – любительница подобного, а о ней в этих местах знают три вещи: у нее язык без костей, богатый мертвый муж и склонность допекать членов совета, пока они не дадут ей то, что она хочет.
Пока все звучало знакомо.
– В первую неделю твоя мама приходила сюда два или три раза, вместе с тобой. Она была молодая. Пугливая, хотя хорошо это скрывала. – Ри помолчала. – Я предложила ей работу.
– Официанткой? – спросила я. Сама я работала официанткой в закусочной до того, как Бриггс пригласил меня в программу прирожденных. Возможно, какая-то часть меня помнила, как мама занималась тем же самым.
Ри поджала губы.
– У меня есть дурная привычка нанимать официанток, которые видели неприглядную сторону жизни. Большинство из них от чего-то убегали. Я так и не узнала, от чего убегала Лорелея, – она не делилась, а я не спрашивала. Она приняла предложение. Я сделала ей скидку на оплату жилья.
– Синий домик с большим дубом, – тихо сказала я.
Ри кивнула.
– Моя дочь недавно оттуда съехала. Мелоди и Шейн жили со мной, так что было жаль, что дом простаивает.
«Съехала. – По тому,
