Пока любовь растворяется в воде - Фульвио Эрвас
— Вы ошибаетесь, — коротко ответил мальчишка и отвернулся, как бы говоря, что разговор окончен. Стуки позволил Микеланджело уйти, иначе тот действительно рисковал заявиться в школу после звонка. Инспектор тоже терпеть не мог тех, кто опаздывал.
В полицейском управлении царила невероятная суматоха. На улице мимо инспектора Стуки промчалось несколько полицейских машин с включенными сиренами.
— Что происходит? — спросил Стуки дежурного.
— Ничего особенного, — ответил дежуривший полицейский. — Один выживший из ума старик угрожает поджечь дом престарелых. Под зданием обнаружили утечку дизельного топлива из подземных труб. Капля за каплей, причем течет уже неизвестно сколько. Когда старик об этом узнал, он каким-то образом сумел незаметно для всех вырыть во дворе яму, напихал туда своих пижам и сейчас угрожает поджечь все зажигалкой. Дед хочет вернуться к себе домой. По-моему, ничего он не подожжет. Вы как думаете, инспектор?
— Если вытекла целая лужа горючего, некоторый риск есть, — ответил Стуки.
— Тогда сегодня на ужин в доме престарелых будет фламбе, — сострил дежурный.
— Ландрулли тоже с ними?
— Нет, из наших только Спрейфико и Белладонна. Ландрулли на своем рабочем месте.
У себя в кабинете инспектор Стуки уселся в любимое кресло на колесиках. Честно говоря, кресло было совсем старое и невероятно скрипучее, но теперь не те времена, чтобы привередничать. Стуки немного поездил в кресле по комнате. Что-то такое витало в воздухе, инспектор это чувствовал. Он снова вспомнил о Микеланджело. Что могло сделать мальчика таким колючим? А как насчет него самого, инспектора Стуки? Каким подростком он был? Довольно проблемным, если быть откровенным.
«Интересно, каким в подростковом возрасте был Ландрулли?» — подумал Стуки, исподтишка наблюдая за подчиненным, который с невозмутимым видом листал сводку новостей.
— Нашел что-то стоящее?
— Одна ясновидящая предсказывает сильное наводнение, — ответил Ландрулли, склонившись над страницей местной хроники. Полицейский агент зачитал инспектору Стуки несколько строк из газетной статьи: журналист комментировал заявления вещуньи с осторожным скепсисом.
— Ну вот, — проворчал Стуки, — уже и гадалки рвутся в метеорологи. Ландрулли, когда именно на нас обрушится стихия?
— В ближайшие дни, инспектор.
— А что, если это будет новый Всемирный потоп? Грехов-то у всех нас, сам понимаешь… Кстати, Ландрулли, ты умеешь плавать?
— Умею, и довольно неплохо.
— На спине тоже?
Их болтовню прервал телефонный звонок.
— Спрейфико дал себя поджечь, как последний дурак! — прокричал в трубку взволнованный агент Белладонна.
Инспектор Стуки вскочил с кресла.
— Это невозможно! Спрейфико сделан из асбеста, он огнеупорный.
— Ничего подобного! Он схватил старика за руку в ту самую секунду, когда тот поджигал пижаму, пропитанную горючим. Они оба поджарились, как два початка кукурузы.
— Белладонна! Если это шутка…
Но Стуки знал, что агент Белладонна отличался патологической серьезностью и никогда не позволял себе шутить, особенно на работе. Чтобы вернуться домой, старик привел в исполнение свои угрозы, и лужайка перед домом престарелых превратилась в горящую саванну. Со Спрейфико в роли жареного дикобраза.
— В каком состоянии находится агент Спрейфико?
— У него ожог правой руки, части правого плеча и подбородка с правой стороны. Борода с той стороны тоже сгорела.
Спрейфико без его фирменной бородки? Зрелище не для слабонервных!
Стуки подумал о синьоре Баттистоне, который попал в реанимацию из-за сердечного приступа, о сумасшедшем старике из дома престарелых и об ожогах агента Спрейфико. Местным врачам в ближайшее время будет чем заняться.
Во время обеденного перерыва инспектор Стуки вернулся домой, чтобы покормить и выгулять своего нового подопечного. Из больницы не было никаких новостей. Синьор Баттистон по-прежнему находился в реанимации. Это все, что ему смогли сообщить.
— Вы ведь ему не родственник?
— Нет, у синьора Баттистона нет родных.
— Вот именно.
— Что — вот именно?
Впрочем, самое главное, что синьор Баттистон был жив, и врачи обещали поставить его на ноги. Так что скоро соседи опять увидят старика на прогулке со своим четвероногим другом.
Стуки посмотрел на Арго, задорно грызущего сухой собачий корм, сделанный, судя по цене, не иначе как из ламантина. Или, на худой конец, из северного оленя. Такая гадость, намешано неизвестно что. Инспектор ощутил легкие угрызения совести и протянул псу кусочек сыра Азиаго. Арго улыбнулся. Антимама! Собака, которая умеет улыбаться! Всеми семьюдесятью двумя зубами, как голливудские актеры в ретрофильмах.
«А он знай себе улыбается», — подумал Стуки и снова вспомнил про синьора Баттистона. А вдруг… В конце концов, с нашим-то здравоохранением… Ведь может произойти все что угодно: врачебная ошибка, нежелательные побочные эффекты лекарственных препаратов или просто такая судьба. Тогда Стуки придется — с большим сожалением, конечно — оставить пса себе.
Стуки пристегнул поводок и повел собаку к городским стенам.
В таком случае, у него просто не останется другого выбора. И ему наплевать, что об этом скажут сестры из переулка Дотти.
Антимама…
30 октября. Суббота
Старый вояка Баттистон выздоравливал. Инспектор посчитал своим долгом навестить соседа в больнице, а заодно и своими глазами увидеть, есть ли у него шанс стать хозяином Арго.
Просьбу инспектора Стуки перемолвиться парой слов с синьором Баттистоном врачи приняли без энтузиазма. В конечном счете они дали полицейскому несколько минут при условии, что пациент будет отвечать лишь отдельными словами. Такой уговор был для Стуки вполне приемлем: ему было достаточно даже кивка головы, чтобы понять, был ли Микеланджело причастен к несчастному случаю или нет. И пусть только окажется, что виной всему — соседский мальчишка, тогда уж Стуки ему задаст! Никакая мама не поможет, как и заступничество соседок, потому что молодежь необходимо воспитывать, прежде чем выпускать на улицу без намордника.
На все вопросы Стуки синьор Баттистон издавал только слабый хрип, который по звучанию отдаленно напоминал слово «собака».
Антимама.
— С вашей собакой все в порядке, — заверил старика Стуки.
Сосед вздохнул, взгляд его увлажнился.
— Она сейчас у меня. Не волнуйтесь, я не забываю с ней гулять, — добавил полицейский. — Ваш пес в отличной форме.
По щеке старого альпийского стрелка покатилась скупая мужская слеза.
— Скажите, в том, что с вами произошло, виноват Микеланджело?
Синьор Баттистон отрицательно замотал головой.
— Вы уверены?
На этот раз пациент энергично закивал.
На выходе из больницы инспектора Стуки ожидал Ландрулли с коробкой шоколадных конфет для пострадавшего Спрейфико. Он и Баттистон — двое потерпевших, не сдающихся под натиском жизненных бурь. Если задуматься, это весьма важное качество в наши дни. Полицейские зашагали по лабиринту коридоров, следуя указателям и забредя сначала в какую-то кладовую, а потом приехав на лифте не на тот этаж. В конце концов в одной из палат они обнаружили сидящего на кровати Спрейфико с забинтованной рукой и половиной бороды, отчего его лицо выглядело незавершенным, будто фраза без глагола.
— У меня боевое ранение, инспектор.
— Ты сильно обжегся?
— Это потому, что я такой волосатый, а от волос на теле загорелась и рубашка.
— Тебя же скоро выпишут? Дня два-три полежишь, подлечишься… Так?
— Ко мне приходил комиссар Леонарди, он сказал, что я не должен ни о чем беспокоиться. Меня заменит агент Сперелли.
— Сперелли? — опешил Стуки. — Но в этом нет никакой необходимости!
Агент Ландрулли
