Черные крылья - Николай Иванович Леонов
– Да, Даш, я понял. Но пока что давай сохраним этот пыл для чего-то другого. Для нашего расследования, – улыбнулся Лев.
Даша согласилась, но так сурово грохнула каким-то ящиком о стол, что Гуров понял – это был сигнал к окончанию разговора и лучше ему быстро исчезнуть из лаборатории, пока в него не полетело что-то тяжелое.
Кутузова осторожно вошла в кабинет именно в тот момент, когда полковник уже собирался на встречу с Ириной.
– Я все понимаю, это моя вина, – сразу сказала она с максимально потерянным и виноватым видом.
– Не сомневаюсь. Почему вы пошли на дело полностью не подготовленными? – Лев спросил достаточно строго, но его мысли сейчас были на самом деле сразу в нескольких местах, и ответ Инны он слушал вполуха.
Инна вздохнула:
– Да я была уверена, что там сидят обычные барыги. А получается, что нас там с чего-то ждали, как если бы кто-то слил информацию.
– Кутузова, ладно. Давай так. Все разборы полетов потом. Как и чувство вины. Мы сейчас ведем дело совместно, старший в нашей группе я, и мне совсем не улыбается сначала чуть было не потерять напарника, а потом разыскивать тебя по всей Москве, куда там тебя твои душевные муки заведут.
Инна Владимировна кивнула.
– Есть какая-то новая информация? – спросил Гуров более мягко.
– В обезьяннике трое свидетелей. Они сами пытались наладить изготовление фальшивок. На них и попались – не вытянули по качеству, и даже в обычном супермаркете кассирша заметила, что с деньгами что-то неладно. И у одного из них обнаружилась стодолларовая купюра, по предварительным данным, из той самой партии. Я передала ее экспертам, работают.
– Свидетелей допроси под запись, протоколы мне на стол. Записи тоже. Потом подумаем, что будем делать. У нас тут, похоже, появились новые и крайне интересные обстоятельства.
Ситуация и впрямь складывалась интересная. Мало того, что фальшивки с аэродрома двадцатилетней давности всплыли на современном московском, можно сказать, аэродроме. Так часть их расползлась по столице, и местные деятели пытаются – пока, впрочем, безуспешно – повторить криминальный подвиг Елисея Шукро. И что тогда получается?
Либо тот, кому спустя двадцать лет понадобилась эта сумка, нашел на фальшивые баксы покупателя и решил подзаработать. Либо занялся делом мести – и доллары играют роль толстого такого, увесистого намека на прошлое дело.
В любом случае искать этого таинственного деятеля стоит среди бывшей команды «Аналыка». Кто еще мог знать о фальшивках?
Ирина попросила о встрече, конечно, не очень вовремя. Но кто знает, может быть, в тех документах, которые она нашла, есть что-то полезное.
Глава пятая
– У нас творятся очень странные дела. Не знаю, звонила ли вам Ева Ситтер или нет, она как вышла из больницы, стала сама не своя, может быть, пьет какие-то лекарства, – начала разговор Ирина Афанасьева, которая сегодня выглядела совсем не так, как в тот день, когда пришла в кабинет полковника с пирожками. Сдержанная, спокойная. Лев снова подумал про себя, что она удивительно красивая женщина. Интересно, что она забыла на работе простой буфетчицей? Насколько он помнил, пролистав ее досье, у Афанасьевой было два образования. Одно среднеспециальное, а другое высшее. Оба технических. Она была хорошо обеспечена бывшим мужем, в разводе. И могла бы жить себе и не тужить, работая на какой-нибудь непыльной должности.
– Нет, я недавно вернулся из командировки на Север, пока еще только собираю новости, – откликнулся Гуров.
Ирина кивнула, заказала кофе и достала из сумки папку-конверт с документами, при этом она очень рассчитанным, но якобы случайным жестом коснулась руки полковника. Гуров это заметил, но никак не отреагировал. Полковнику было интересно, какую игру ведет свидетельница, поэтому он просто решил подождать и посмотреть, что будет дальше. Не верилось ему в большие и светлые чувства Афанасьевой, тем более вспыхнувшие внезапно. Даже несмотря на то, что с тех пор, как они познакомились, Ирина слала ему милые сообщения. Какие-то приветствия, открытки. Лев просто игнорировал их.
– Сразу после пожара в парашютном ангаре стали происходить очень странные вещи, – повторила буфетчица. – Буфет – это центр сосредоточения новостей, сами понимаете. Никто открыто не жаловался, потому что никого не поймали за руку и надеялись вычислить среди своих, но у нас как будто злой дух завелся. Уже даже стали поговаривать, что это призраки Сережи и Славы. Ночью кто-то ходит по развалинам ангара. И свет. Там постоянно видят блуждающие круги света. Звуки, знаете, такие, как будто шепот. Можете думать, что я сошла с ума, но шепот я слышала сама.
– То есть кто-то что-то ищет в сгоревшем ангаре по ночам с фонариком? – уточнил полковник, и Ирина осторожно кивнула.
– Еще вещи. Кто-то постоянно хаотично передвигает или перекладывает вещи. Мы уже отменили на неделю прыжки с парашютами, потому что все парашюты – вечером проверили, они висят в определенном порядке, сложенные. А утром приходят – лежат на полу, часть рюкзаков может быть разобрана. И этот самолет еще…
– «Як»? Тот самый?
– «Як». Понимаете. Из него слили все топливо. На всякий случай. Я сама лично сливала. Два раза. Так вот, он заправлен. Если не верите мне, приезжайте и посмотрите сами. И служащих можете расспросить. Так делали уже несколько раз. Вечером топливо слили, утром стоит заправленный. Как будто готовый к полету. Я думаю, что, если вы приедете и расспросите народ, вам там еще много чего интересного расскажут. Не сказать, чтобы я боялась, но пилоты люди суеверные. У нас их осталось двое, и они вот-вот уйдут.
– Да, хорошо, заеду к вам сегодня. Сомневаюсь, что дойдет до того, что у вас начнут увольняться пилоты.
– Я бы не была такой уверенной.
Лев кивнул и взял папку. Пока он просматривал документы, рассказ Ирины шел скорее фоном. Гуров машинально отметил, что она повторяется и что всё еще не починили систему видеонаблюдения, потому что кто-то постоянно мешает. И что Афанасьева как-то слишком сильно зацикливается на том, что, может быть, дело все-таки в призраках.
– Поймите, Лев Иванович, пилоты невероятно суеверные люди, я уже это
