Пончиковый легион - Джо Р. Лансдейл
Меня явно брали на испуг, но это не значит, что угроза пустая. Может, та красотка мисс Мун в сговоре с ними? Сказала, что работает в газете Мэйтауна. Это две страницы – по большей части реклама, пара заголовков, колонка некрологов и полстранички анекдотов. Еще комикс с собакой, который мне нравится. И эта журналистка готовит разоблачительную статью, которую разместят между купонами «Брукширов»[29] и статьей о предстоящих школьных выпускных? Очень сомневаюсь. Но, черт возьми, мне хотелось говорить с ней. Я не ахти какая шишка, но она была со мной милой, как щеночек.
Ковбой оставил на двери моего дома небольшой знак, свидетельствующий о том, что я отлучен. Как-то драматично. Да еще красным маркером. Из секты ушло много людей, но в последнее время Ковбой и Менеджеры, кажется, сильнее беспокоятся на этот счет. Как муж-абьюзер, который достиг вершины собственнического безумия. То, что они не в силах контролировать, уничтожают.
Есть еще кое-что. Напоследок от меня. Это КОЕ-ЧТО я решил отправить вам по почте. Бандеролью. Так что ждите!
Кевин
P.S. Эти парни серьезно относятся к бизнесу, а вы суете нос в их дела. Он спрашивал меня о вас. И о мисс Мун. Ничего такого я ему не сказал, но это неважно. Они и так много знают. У них везде связи. Так что вы там поаккуратней!
19
То самое завтра, о котором говорил Кевин, наступило несколько дней назад, и теперь Кевин мертв. Неужели они действительно боялись этого паренька? Неужели они поверили, что он и впрямь швырнет гаечный ключ в их гипердвигатель[30]? Всерьез ли обеспокоились на мой счет? Или, может, Кевин жил в собственных фантазиях из комиксов?
И кто, черт возьми, такая мисс Амелия Мун?
И, позвольте добавить, что за тип будет ходить с шимпанзе на цепи, наряженным словно на ирландский уик-энд?
* * *
О какой бандероли писал Кевин? Что там? Разве у Кевина был мой почтовый адрес?
Разумеется, был. При желании его очень просто найти в Интернете. При желании Кевин мог разглядеть мой дом из космоса в Google Earth.
Несколько мгновений я вспоминал, где, по словам Кевина, он жил. Около железной дороги, рядом с прачечной. Я мог бы найти адрес в Сети, точно так же, как он наверняка нашел мой, но не стал озадачиваться. Я чувствовал, что мне сейчас необходимо движение. Меня буквально распирало от любопытства.
Сдуру я решил бросить вызов ветру и дождю. Съездить осмотреть его дом. Быть может, попытаться узнать то, что могло бы помочь мне понять, что случилось с Мэг.
Ох, и с Кевином – тоже.
Я хотел выяснить, кто мог сотворить такое с ним. И, может, захотеть сотворить такое же со мной.
И опять же: кто такая Амелия Мун, дьявол ее раздери?
20
Я положил фомку, перчатки и дождевик на переднее сиденье машины, затем выехал из-под навеса и покатил в дождь. Ненастье было такое, что я едва не развернулся. Затем подумал: нет. Как раз то, что нужно. Меньше шансов нарваться на неприятности в связи с тем, что задумал сделать, и мала вероятность того, что меня вообще заметят.
На дороге не попалось ни одной машины: народ был поумнее меня и отсиживался дома. Короткая в принципе поездка в Мэйтаун превратилась в необоснованно длинное путешествие куда-то на край света. Приходилось напряженно следить за дорогой: дворники неистово метались по стеклу, лучи фар отражались от стены дождя.
В конце концов я добрался до Мэйтауна, преодолел перекрестки с неработающими светофорами и выехал к месту пересечения железнодорожных путей не так уж далеко от городского центра. Освещения не было. Электричество отключили повсюду. Напоминало ситуацию в Восточном Техасе – там электропитание запросто отключалось во время дождя и сильного ветра. Поскольку в наших краях дождливо и ветрено бывало нередко, вполне резонно предположить, что кто-нибудь мог бы и озаботиться – не придумать ли, как вырубать электричество пореже. Интересно, а дома у меня есть свет, подумал я. И не ждет ли меня там шимпанзе в вонючем подгузнике, шляпе лепрекона и с тростью из терна.
Проезд через Мэйтаун обычно занимал столько времени, сколько необходимо для того, чтобы облизать губы. Из-за ветра и дождя, сбивавших машину с курса, у меня ушло немного больше. Я повернул, поехал по «черной дороге»[31], тянувшейся рядом с железнодорожными путями, и вскоре увидел мойку с желтым домом возле нее. Дом выглядел так, словно понемногу погружался в землю. Деревянные ступени и небольшое деревянное крыльцо, ведущее к входной двери, казались ненадежными, как пьяный канатоходец. Стоял дом на участке площадью около акра, поросшем травой, с единственным торчавшим там дубом, настолько потрепанным, что, казалось, дереву свойственны суицидные наклонности.
По гравийной дорожке я подъехал и припарковался. По идее, сюда должны были наведаться полицейские, чтобы осмотреть жилище жертвы, но желтой ограничительной ленты я не увидел. Это заставило меня задуматься. Может, у них закончились ее запасы? А может, дом их просто не заинтересовал.
Неужели я элементарно ошибся адресом и через минуту, когда фомкой вскрою дверь, обнаружу там семью из четырех закутавшихся в одеяла человек, дрожащих на диване?
Я сделал глубокий вдох и влез в дождевик. Надел перчатки и достал из бардачка фонарик, который положил в карман куртки. Чувствуя себя раздувшимся, как «Пекаренок Пиллсбери»[32] с проблемной щитовидкой, я натянул капюшон дождевика до самого носа, взял фомку и вразвалочку направился по подъездной дорожке к дому, как к своему собственному.
Над шатким крыльцом кренился прохудившийся навес, грозивший обрушиться в любой момент. В нем светлели щели, и дождь проливался небольшими водопадиками, брызгавшими мне на лицо и капюшон. Я поднял голову и под одним из углов навеса увидел птичье гнездо. Из него тоже лилась вода. Птичек, похоже, дома не было. Дерево-самоубийца постукивало ветвями на ветру. На дверной коробке я заметил красную отметину, скорее даже зарубку – знак отлучения, оставленный Ковбоем.
Несколько мгновений я стоял и дрожал, не сводя глаз с полуоткрытой двери. Замок еще до меня сломали ударом. Фомка не понадобится.
Плечом я нажал на дверь, вошел и захлопнул ее, толкнув задницей.
