Тайна Мэри - Грейс Ливингстон Хилл
Данэм поставил два стула в углу гостиной в глубине дома. Они остались одни; лишь изредка кто-то проходил по коридору. Он усадил девушку на самый удобный стул и подошел к окну опустить штору, чтобы ей в глаза не било резкое дневное солнце. Она же сидела, смотрела на свои поношенные туфли, дешевые перчатки и грубое платье и благодарила его за уважение, которое он ей оказывал даже при таком костюме. Горький опыт научил ее, что женщине подобного статуса не принято оказывать уважение. Он вернулся и некоторое время стоял и просто смотрел на нее. Она заметила, что он узнал шляпу, и ее бледные щеки окрасились розовым румянцем.
– Возможно, вам не понравится, что я оставила шляпу себе, – робко произнесла она и коснулась головного убора, – но мне была необходима шляпа, а купить новую я пока не могла. Я решила, что вы меня простите и позволите расплатиться потом.
– Даже не говорите об этом, – отмахнулся он, тихо обращаясь к ней. – Я рад, что шляпа пригодилась. Если бы я знал, что она у вас, я бы обрадовался. Я даже не заметил ее отсутствия; в это время года я ее не ношу. Это дорожная шляпа.
Он снова посмотрел на нее, будто ему просто нравилось на нее смотреть, и под его взглядом она напрочь забыла, что хотела сказать.
– Я так рад, что нашел вас, – продолжал он. – С тех пор как мы расстались в поезде, я думал о вас постоянно. Винил себя, что ушел и оставил вас одну. Надо было поехать с вами. С того дня мне не было покоя.
Он говорил так пылко, что она не осмеливалась его прервать, а могла лишь сидеть и, дрожа, ошеломленно слушать излияния чувств, о которых он говорил полушепотом. Она пыталась возражать, но выражение его лица ее остановило. С непритворной горячностью он продолжал.
– Я приехал в Чикаго с целью вас найти. Я больше не мог терпеть неизвестность. Я повсюду вас искал, стараясь соблюдать осторожность, чтобы не поставить под угрозу вашу безопасность. Вчера, перед тем как отправиться на ужин с мистером Филлипсом, я почти отчаялся. Мне казалось – нельзя возвращаться домой, не убедившись, что вам ничего не угрожает. Но теперь я вас нашел и не оставлю, пока не удостоверюсь, что вы не нуждаетесь в помощи.
Она набралась храбрости и дрожащим от чувств голосом ответила:
– Прошу, не думайте так. Вы помогли мне, когда я не знала, как быть, и помогли встать на ноги. Я никогда не перестану благодарить вас за доброту, которую вы проявили к незнакомому человеку. А теперь у меня все хорошо. – Она попыталась улыбнуться, но непрошеные слезы хлынули из глаз.
– Бедное дитя! – В его голосе слышалось нечто большее, чем сострадание, а во взгляде читались самые сокровенные чаяния его сердца. – Разве могу я поверить, что у вас все хорошо, когда вы носите одежду служанки и работаете на людей, которых во всем превосходите? С вашим благородством и образованием это они должны вам прислуживать!
– Это был самый безопасный вариант и единственная возможность скрыться, – попыталась объяснить она. – Я учусь, и с каждым днем у меня все лучше получается.
– Ничуть в этом не сомневаюсь. При желании вы можете стать превосходной служанкой. Но теперь с этим покончено. Я позабочусь о вас. Не возражайте, я все равно это сделаю так или иначе. Но сперва я должен спросить вас кое о чем, и, надеюсь, вы доверитесь мне и ответите. Есть ли другой мужчина, кому поручено заботиться о вас, но он по какой-то причине не может или не желает этого делать?
Она взглянула на него; большие глаза блестели от слез, и она содрогнулась.
– Никак нет! – выпалила она. – Слава Богу, нет! Моего дорогого дяди нет в живых уже четыре года, а со смерти отца обо мне некому заботиться.
Он посмотрел на нее, и его лицо осветилось, но она не поняла отчего и отвернулась, чтобы скрыть слезы.
– Тогда я скажу вам кое-что, – он понизил голос, но его по-прежнему было отчетливо слышно.
В этот момент по коридору прошла высокая дама средних лет с недовольно поджатым ртом и, посмотрев на них, громко хмыкнула. Но они ее не заметили. Коренастый мужчина в сюртуке тем временем околачивался у здания и даже прошел мимо окна комнаты, где они сидели, но штора была опущена, и они его не видели. Трайон тихим и приятным голосом продолжал:
– Я неравнодушен к вам с первой встречи и теперь прошу, чтобы вы разрешили мне всегда заботиться о вас и оберегать от всего мира.
Она растерянно на него посмотрела.
– Что вы имеете в виду?
– Я люблю вас и хочу на вас жениться. Тогда я смогу обеспечить вам жизнь, которую вы заслуживаете, и при необходимости сражаться за вас со всем миром.
– О! – тихо воскликнула она.
– Не спешите отвечать, – взмолился и он и ласково коснулся ее изящной дрожащей руки. – Дослушайте меня и ничего пока не говорите. Я понимаю, что вы удивлены. Вам наверняка говорили, что предложение руки и сердца – дело небыстрое и требует куда большей тщательности и деликатности. Я также не хочу, чтобы вы думали, будто я не могу помочь вам другим способом. Если вы не захотите выйти за меня, я придумаю что-то другое. Но лучше всего нам пожениться, если вы, конечно, не возражаете, ведь я даже не мечтал, что однажды полюблю женщину так, как люблю вас. Остается лишь вопрос: сможете ли вы терпеть меня, пока у вас не возникнет ко мне ответное чувство?
Она красноречиво на него посмотрела.
– Дело не в этом, – запнувшись, выпалила она, и розовый румянец вновь залил ее щеки и лоб. – Дело совсем не в этом. Вы ничего обо мне не знаете, а если бы знали, думали бы обо мне так же плохо, как прочие, и…
– Тогда ничего не рассказывайте. Мне все равно, что думают прочие. Если выяснится, что вы отравили мужа, значит, он того заслуживал; в любом случае я не перестану вас любить и поддерживать.
– Я не сделала ничего плохого, – угрюмо отвечала она.
– Если вы не сделали ничего плохого, мы
