Красный Нарцисс - Елена Анатольевна Леонова

— Есть след от ботинка сорок третьего размера. Есть пальчики с одного из конвертов, совпавшие с отпечатком из квартиры дворника, второй жертвы. То есть тот, кто направляет послания, и кто был дома у дворника, — один человек. Также мы установили, что первая жертва, Калинин, сам принёс конверт в участок, значит, он знаком с преступником. И у нас есть описание человека, с которым Калинин ушёл в ночь его убийства, — Саблин заглянул в материалы дела. — Длинное тёмное пальто, новые дорогие ботинки. Высокий, крепкий, с бородой и в очках. Соседка также дала описание мужчины, приходившего к Краснову, — прилично одетый. В принципе, это может быть один и тот же человек.

— Может, — согласился Илья Ильич, — но борода и очки очень смахивают на какой-то грим.

— Да. Согласен.

— А палец? Зачем убийца его отрезал?

— Вероятно, трофей.

Тимофеев заложил руки за спину, продолжая мерить шагами комнату.

— Также я сейчас узнал о странных цифрах. Один их набор обнаружен у первой жертвы, второй вырезан на спине третьей. Смысл этих чисел пока непонятен. И, наконец, все конверты направлены лично для майора Саблина, то есть убийца намеренно привлекает твоё, Лёш, внимание. Я ничего не упустил?

— Нет.

— Хм, — Тимофеев подошёл к карте города, висевшей на стене. — Это что за точки?

— Места, где найдены жертвы.

— Всё в одном районе, — сразу заметил полковник.

— Да.

— Поблизости с твоим участком, — Тимофеев посмотрел на следователя.

— Похоже, личное, — произнёс Саблин.

— Личное, Алексей, это когда ты никому не рассказываешь, что поёшь, принимая душ. А когда умирают люди, это не личное. Это… — полковник выругался. — Ситуация более чем серьёзная. Ты немедленно должен прошерстить все старые дела и найти того, кто имеет на тебя такой зуб, что человек придумывает чёртовы стишки, рассылает конверты и царапает ножом числа на спине!

— Я понял.

— Очень надеюсь. И никаких комментариев для прессы. Придерживайтесь первоначальной версии — несчастные случаи и самоубийство. Ясно?

— Да, Илья Ильич, — Саблин закурил.

— Работайте, — полковник вышел из кабинета.

Дина и Саша продолжали стоять.

— Ну? — сказал следователь. — Вы слышали Ильича. За работу!

Глава 31. Москва. Вторник. 13.40

Горы папок, запрошенных и принесённых из архива, громоздились на столе Саблина. Майор методично перечитывал старые протоколы допросов, вглядывался в пожелтевшие фотографии. Некоторые дела пропускал, так как отлично их помнил, в другие вчитывался. Он искал. Искал хоть какую-то ниточку, малейшую подсказку на того, кто так его ненавидел, что развязал эту безумную игру с красными конвертами. Однако следователь отлично понимал: раз отпечатки не нашли в базе данных, то преступник не сидел в тюрьме и не привлекался ранее к ответственности. Но убийцей мог оказаться свидетель, или родственник, или друг осуждённого, — любой. И надо вспомнить всех!

Но в архивах его памяти, как и в пыльных папках, не было и намёка на человека, способного на столь изощрённые преступления. Ни один из тех, кого он когда-то посадил или допрашивал, не настолько расчётливый и хладнокровный. Также никто из опасных осуждённых не выходил на свободу за последние два года, хотя связаться с подельником и дать инструкции отомстить майору — на такое готовы многие.

Отчаяние подкрадывалось к следователю незаметно, как тень.

В этот момент дверь скрипнула, и в кабинет вошла женщина.

— Добрый день, — тихо произнесла она, и от её голоса по спине майора пробежали приятные мурашки.

— Виктория… Рад вас снова видеть, — пробормотал Саблин, вставая из-за стола и жестом приглашая её присесть.

Пока женщина устраивалась на стуле, Саблин невольно залюбовался ею. Виктория Колесникова, судебный психолог, как и в прошлый раз, когда они работали над делом серийного убийцы, расставляющего свечи вокруг жертв[6], выглядела потрясающе. Строгий брючный костюм подчёркивал её стройную фигуру, а распущенные светлые волосы мягкими волнами обрамляли лицо. В её глазах цвета тёмного янтаря горел огонёк любознательности, а на чуть розоватых губах скользила лёгкая, едва уловимая улыбка.

Следователь понимал: сейчас не время для романтики. В городе орудовал безумец, и нужно было его остановить. Но, глядя на Викторию, он не мог отделаться от мысли, что в этом кошмаре появился луч света.

— Полковник Тимофеев сказал, вам вновь пригодится моя помощь, — её голос вырвал майора из раздумий. — Что у вас на этот раз?

Саблин кивнул. Илья Ильич молодец, пригласил Колесникову, но, как всегда, не предупредил.

— На этот раз у нас настоящий кошмар, — следователь вздохнул и начал рассказывать о жертвах, о местах преступлений, о найденных уликах, загадочных числах и о красных конвертах, адресованных, судя по всему, лично майору.

Виктория слушала внимательно, делая пометки в органайзере, и Саблин чувствовал, как её присутствие рядом немного успокаивает его после сегодняшнего срыва и вспышки агрессии на журналиста. Лицо Колесниковой оставалось невозмутимым на протяжении всего монолога следователя, и лишь когда Саблин упомянул конверты, брови судебного психолога удивлённо дёрнулись.

— Что за стишки были в посланиях? — спросила Виктория.

Майор протянул ей копии текстов. Он наблюдал, как женщина внимательно читает их, как её пальцы касаются бумаги, словно она пытается проникнуться энергией четверостиший, оставленной убийцей. Он вспомнил, как они работали над прошлым делом, как судебный психолог вникала в каждую деталь преступления, изучала фотографии, анализировала вместе с командой улики. Колесникова будто погружалась в сознание убийцы, пытаясь понять его мотивы, его логику, его безумие.

— Интересный случай, — наконец произнесла Колесникова. — Я правильно вас услышала: в каждом стишке завуалированно скрыто описание деталей убийства?

— Да.

— И конверты направлялись вам за день до обнаружения тел?

— Всё так, — кивнул майор. — Мы имеем дело с очередным психопатом.

Виктория улыбнулась.

— Нет. На этот раз у вас настоящий маньяк.

— Простите, — Саблин хмыкнул, — путаюсь в ваших терминах. Психопат был в прошлый раз, а теперь маньяк?

— Верно. Психически больной человек, страдающий манией, и она здесь налицо. Его мания — это вы, майор. Подобных людей, как маньяки, отличает чрезмерное влечение, пристрастие к чему-либо, фанатичная заинтересованность. Здесь, в преступлениях, я вижу одержимость вашей персоной. Все его действия направлены на привлечение внимания: конверты, стишки, записки с цифрами. В отличие от социопатов и психопатов у неизвестного нет чёткой логики в преступлениях. Во-первых, разные способы убийства: перерезано горло, удары по голове, утопление. Он словно пробует сценарии и наблюдает, какой вас больше зацепит. Во-вторых, отрезанный палец. Думаю, это трофей, но он забрал его только у последней жертвы, а значит, опять-таки, экспериментирует. У убийцы нет явного почерка, возможно, нет и плана. Единственная его цель — вы, Алексей.

— Ну